А зря.
Я пробежал дело, нашел еще один протокол допроса Михалича – к томам уже была опись. Но и там – этот вопрос не поднимался.
Плохо.
Значит, после того, как Аня выкинула в реку трубу, проследить ее оказалось невозможно. А вот ее парня – опера отследили: он пошел в бар, там принял на грудь, потом вернулся домой. Десятого – он поехал на тренировочную базу Партизана и пробыл там весь день, на глазах десятков свидетелей.
Могла ли она у него быть дома ночью? Могла. А трубки тогда зачем бросать?
Камеры наблюдения дома, где снимал квартиру Лазарь – ничего не засекли.
Знаете, сколько раз он пытался набрать ее десятого? Одиннадцать раз.
Заметал следы? Бред. Почти наверняка – нет. Да и времени у него не было. Она явно умерла не в ночь на десятое, позже.
Еще полистал.
Протокол допроса тренера. Михалич появился на базе с запахом, получил замечание. Весь день нервничал, с тренировки ушел раньше.
Так…
Дальше пошли допросы. Подруга, с которой она снимала квартиру. Сокурсники.
Ноль.
Розыск так и не смог ответить на вопрос, где Аня провела весь день десятого.
Господи, они проверяли все камеры в районе. И ничего.
У меня были распечатки с ее телефона, я начал просматривать их, пытаясь выяснить закономерность и определить круг лиц, с которыми она общалась постоянно, и с которыми она перезванивалась время от времени. Списки я делал двумя столбиками.
Потом я заметил еще кое-что. Просмотрел… так и есть.
– Лука… иди сюда.
…
– Вот, посмотри.
– Что?
– Восьмое. Промежуток с тринадцати до семнадцати – ни одного звонка.
– Ну и что?
– Пятое. Примерно то же время – ни одного звонка. Точнее – только входящие. И автоматическая переадресация.
– Ну и что?
– Проверь дальше по списку.
Лука пробежался по списку.
– Ничего себе.
– Два раза в неделю она выпадала из жизни на четыре – шесть часов. Что это значит?
…
– Закажи распечатки за весь последний год. Посмотрим, когда это началось.
– Есть – Лука пометил в записной книжке.
– У ее парня тоже закажи. Посмотрим, совпадет или нет.
Лука посмотрел на меня с уважением
– Где протокол вскрытия?
Лука замялся
– Что такое?
– Я тоже посмотрел, его в деле нет.
П…ц
– Дело об убийстве, а протокол вскрытия не подшит в дело?! Нормально. Выясни, где он. Пусть принесут.
…
Когда Лука пошел искать протокол вскрытия, я продолжил читать дело уже в одиночку и думать.
Дело скверное. Сейчас – все полицейские во всех странах потеряли оперативное чутье, потому что все носят мобильные – заказал распечатку с мобильного, и крути от этого. Но если мобильный ничего не дает, как в этом случае – расследование сразу упирается в тупик, потому что ничего больше не умеем и не знаем. Дело отправляется в висяки.
В данном случае, все усугублялось еще и тем, что убитая не имела никакого отношения к криминальной среде, и потому агентура помочь ничем не могла.
Тем не менее, сербы продолжили выжимать все, что можно из баз данных телефонных компаний. Они заказали справку о том, какие сотовые были в одном и том же месте с сотовым Ани Никич, перед тем как она выкинула его в воду. Из полученного списка отобрали тех, кто до тридцати и начали вызывать на допросы. Это было проблемно, потому что до половины – оказались иностранцами. Белград притягивает дешевый, студенческий туризм, а набережная Дуная – известное тусовочное место.
Просматривая протоколы допросов, я понял, откуда взялись слухи. Сразу трое свидетелей показали, что видели Аню Никич в ночь с девятого на десятое на дискотеке «Кнез» в компании какого-то мужчины лет тридцати, причем двое определили его как итальянца, а один – как албанца. Я выписал имена свидетелей, отметив, что как итальянца его определили немцы, а как албанца – сербка. Все правильно – немцы с албанцами мало общаются. Если не считать, конечно, орудующих в Берлине банд. Если считать разбой формой общения – то конечно, общаются, есть…
Попытка определить неизвестного по базе телефонов – успехом не увенчалась. Ни один не подходил. То есть, напрашивался невеселый вывод – телефон был или записан на левого абонента или ворованный.
С помощью свидетелей составили фоторобот неизвестного.
Глядя на фоторобот, я начал понимать, почему Аня с ним пошла. Горячий южный красавец, все при нем. У нас бабы на грузин клевали, тут – вот такое.