— Платок нельзя брать руками?
— Естественно, — кивнула княгиня, поморщившись. — В коробке сверху, в холщовом мешочке, будут лежать перчатки, именно ими надо брать платок.
— Я понял.
— Да и еще. Скажи девчонке, что, когда начнутся разбирательства, она должна молчать как рыба. Иначе ее тоже придется убрать.
— Я все объясню ей.
— Да уж, голубчик, объясни.
На мгновение Чемесов задумался и вдруг осознал, что ему будет не по себе, если вдруг малышку Машеньку в чем-то заподозрят. Конечно и ранее он знал, что это весьма опасное дело, девушку могут легко выследить и арестовать, но тогда его это мало волновало. Да, изначально, при первом знакомстве на лестнице он искренне проявил к девушке интерес, но скорее как к изысканному произведению искусства, каковым являлась ее чарующая красота. А потом он как будто играл спектакль, соблазняя ее и желая угодить своим покровителям Потемкину и княгине. В последние два месяца Григорий проводил с ней чудесные страстные ночи по два раза на неделе, когда она бывала свободна от своих обязанностей в покоях императрицы. И сейчас, состоя в близких интимных отношениях с Машенькой после ее искренних и наивных слов о любви, Чемесов ощущал, что в последнее время в его сердце поселился страх за эту милую и юную девушку, ведь она может пострадать во всей этой опасной истории. И его искреннее желание защитить Машу в эту секунду вдруг вылилось в странную фразу-ультиматум, что он бросил княгине:
— Вы, многоуважаемая Екатерина Семеновна, должны пообещать мне, что Озерова не пострадает.
Долгим внимательным взором княгиня посмотрела на молодого человека, пытаясь прочитать на его лице тайные мысли. Княгине Екатерине нравился Чемесов, и она вот уже три месяца подряд пыталась манящими взорами показать Григорию, что он весьма привлекателен в ее глазах. И даже делала недвусмысленные намеки на то, что была бы очень не против, если бы он стал понастойчивее и попытался хоть раз остаться в ее дворце на ночь. Княгиня осознавала, что была практически в два раза старше молодого человека, но, по ее мнению, имела два главных привлекательных достоинства: деньги и влияние. И в благодарность она могла бы продвинуть молодого человека так высоко, как только он мог бы помыслить. Чемесов же как будто не замечал ее призывных взглядов и намеков и лишь твердил, что хочет служить делу тайного масонского ордена, в котором они состояли. И теперь слова молодого человека вызвали раздражение у княгини. Она ощутила его искренний интерес к юной Озеровой, раз он решился просить о подобном. Княгиня осознала, что игра Григория «в любовь» не прошла даром, и молодой человек действительно влюбился в эту девчонку.
— Она привлекает тебя? — спросила тоном инквизитора княгиня и, облизнув пересохшую верхнюю губу, плотоядно уставилась на молодого человека. — Нравится она тебе?
Чемесов замялся, невольно отметив недовольство княгини.
— Не то чтобы нравится, — соврал он и, придумав правильный ответ, добавил: — Просто мне жаль ее. Она так молода. Ей ведь только восемнадцать исполнилось.
— Молодость — единственное ее преимущество, — желчно процедила княгиня, про себя добавив слова «передо мной». Однако по тому, как засуетился Григорий, и как быстро он опустил загоревшийся вмиг взор, княгиня сразу же поняла, что он влюблен в Озерову. Тут же занеся девушку в список своих соперниц за расположение молодого человека, княгиня в душе мгновенно вынесла Озеровой смертный приговор. Но она понимала, что надо усыпить бдительность Чемесова, чтобы их тайное мероприятие не сорвалось. Если все пройдет хорошо, она устранит Зубова и заслужит тем самым благодарность и почести Потемкина, уже потом, когда Озерову, конечно же, поймают и арестуют, она, Екатерина, сделает все, чтобы девчонку уморили в тюрьме. Чемесов, конечно, тоже может оказаться под арестом, размышляла княгиня, но его-то, имея безграничное влияние на государыню, она сумеет вызволить из тюрьмы. Но всего этого она не собиралась озвучивать молодому человеку и высокомерно заметила: — Я постараюсь, чтобы Озерову не заподозрили.
— А если все же ее арестуют?
— Тогда, наш орден сделает все, чтобы вызволить ее из тюрьмы. Ведь она послужит общему делу.
— Это хорошо, — с облегчением заметил Григорий и чуть улыбнулся княгине. — Значит, вы обещаете, Екатерина Семеновна, в опасном случае заступиться за Машу?
— Ты сомневаешься в моих словах? — уже недовольно буркнула княгиня, раздраженная тем, что мальчишка так яро защищает эту девчонку, которая не заслуживает его благосклонности.