— В Зимний гонца проверить послали?
— Так точно, Егор Васильевич, как вы и приказывали при особо важных случаях, все документы проверять. Шукшин ускакал верхом час назад.
— Молодец, Ваня, — кивнул Глушков, похлопав прапорщика по плечу. — Где поручик тот, Чемесов?
— Дак там же, в комендантской дожидается вместе с Озеровыми. Я же говорю, я за девицей пошел к вам. Ну, чтобы ее тоже освободить…
— Погодь еще. Странно все это, — нахмурился Глушков, что-то обдумывая. Егор Васильевич прекрасно помнил указ императрицы с жестоким приговором для Озеровых, и визит княгини Д, которая также жаждала, чтобы арестанты как можно скорее понесли наказание. А этот неожиданный приказ на освобождение совсем не вписывался во всю картину. — Надо дождаться положительного ответа из дворца. Пойдем.
Комендант с Борисовым быстро последовали по каменному темному коридору, освещая путь фонарем.
— Доброе утро, господа, — заметил Глушков, входя в комендантскую и недобрым взглядом оглядывая высокую фигуру поручика в форме Измайловского полка, двух Озеровых, отца и сына, которые выглядели грязными, удрученными и недовольными, и двух охранявших их солдат, стоящих рядом и, видимо, ожидающих дальнейших приказаний. Озеровы еще вчера узнали об убийственном указе государыни и ссылке в Сибирь, и в эту пору поручик Чемесов с новым указом о помиловании стал словно спасителем для арестантов, которые уже и не надеялись на избавление. Глушков обратился к молодому человеку: — Комендант крепости Глушков. С чем пожаловали, милостивый государь?
— Поручик Григорий Петрович Чемесов. Я привез указ императрицы на освобождение господ Озеровых.
Григорий без промедления приблизился к Глушкову и протянул бумагу. Сверток оказался уже распечатанным, видимо, рукой Борисова, и Егор Васильевич, нахмурившись, пробежался глазами по его содержимому. Действительно это был приказ на освобождение всех троих Озеровых, подписанный самой императрицей. Сургучная печать скрепляла данную бумагу, и указ показался Глушкову подлинным. Однако некое сомнение оттого, как быстро поменялась воля государыни, все же скребло Егора Васильевича, и он, подняв глаза на молодого человека, который напряженно и как-то одержимо смотрел на него прямо в упор, заявил:
— Весьма странный указ, если знать, что прежний был совершенно иного содержания.
— Вы намерены обсуждать волю государыни нашей? — выпалил Чемесов, сжав кулак.
— Нет. Но все же это все странно, — не унимался комендант.
— Вот указ. Вы обязаны освободить заключенных. Мы ждем только госпожу Озерову.
— Слишком вы прытки, сударь, — заметил Глушков и замолчал. Он пытался тянуть время, чтобы дождаться возвращения своего гонца. Представлял, что верхом тому надобно не более четверти часа, чтобы достичь Зимнего. Ну и около часа, чтобы узнать, действительно ли указ подписала Екатерина Алексеевна.
В комендантскую заглянул Борисов и выпалил:
— Егор Васильевич, приехал!
— Зови, — приказал Глушков.
В комнату вошел запыхавшийся солдат, по шляпе которого ручьями стекала вода. Он быстро приблизился к Глушкову и что-то прошептал ему на ухо. Уже через миг комендант поднял давящий взор и, обведя им Чемесова и двух Озеровых, отчеканил:
— Государыне ничего не известно о сем указе. Потому я делаю вывод, что вы, поручик, привезли поддельное послание.
Григорий поменялся в лице и, смертельно побледнев, выпалил:
— Как вы смеете, милостивый государь!
— Смею, еще как смею, — вымолвил твердо Глушков и властно велел: — Озеровы останутся под арестом, а вы, сударь, немедля покиньте крепость, пока я не настрочил рапорт о вашем своеволии!
Не успел комендант договорить свою фразу, как Чемесов стремительно вытянул из ножен свою саблю и, схватив Глушкова за горло, прижал его к себе спиной, приставив острие к шее Егора Васильевича.
— Не двигаться! — гаркнул Чемесов, обводя глазами двух солдат, гонца и Борисова, которые также выхватили в ответ сабли и уже было бросились к нему. Глушков попытался сопротивляться хватке Чемесова, но молодой человек еще жестче надавил на лезвие, и оно сильнее впилось в горло коменданта. — Прекратите! Иначе изведаете моей сабли!
Глушков замер, недовольно поджав губы, а солдаты и прапорщик остановились.
— Оружие на пол! — скомандовал Григорий. — Ну, кому сказал! И ружья тоже!
Солдаты, гонец и Борисов, недовольно сверкая глазами, кинули сабли и ружья на пол, оставшись на месте. Кирилл Петрович и Сергей Озеровы, стояли неподвижно и лишь ошарашенными глазами смотрели за всем.