Мимо проносились яркие пятна электрических реклам. Вот они приближались, нарастали, придвигались почти вплотную, потом исчезали. А впереди возникал их новый каскад…
— Знаешь, Мадлен, у меня неприятности! — вдруг сказал отец. — Завтра начинается забастовка!..
— Опять будут бастовать шоферы? — подал голос Эдмон.
— Да, шоферы такси!.. Требуют прибавки жалования!..
— Но ведь это же ваша собственная машина!
Густав ничего не ответил, а Мадлен про себя усмехнулась. Эти же слова сегодня будет без конца повторять бабушка: «Густав — это твоя машина, твой заработок, ты не шофер, а хозяин!» — «Да, машина моя, но как шофер я тоже должен требовать прибавки!» — терпеливо ответит ей отец. «У кого?!» — закричит бабушка. — «У хозяина!» — «А кто хозяин?» — «Я хозяин!» — «Значит, у самого себя?!.» — «У самого себя…» — «Густав, вы сумасшедший!..» — скажет бабушка и уйдет в свою комнату.
Она никак не может понять то, что Мадлен уже давно поняла. Отец не хочет ссориться с шоферами. Если он станет работать в день забастовки, его будут презирать!..
Машина остановилась возле бара. Быстро простившись, Эдмон исчез в дверях, оставив в машине свой плакат.
— Надо куда-нибудь завезти кружку? — спросил Густав.
— Завтра утром мадам Элен соберет их и отнесет в мэрию…
Около ворот дома Мадлен увидела бабушку. Она разговаривала с мадам Дюбуа.
— Письмо из России!.. Нам ответили! — крикнула она, когда они вышли из машины, и взмахнула конвертом. — Подумайте, Густав, мой дом уцелел!..
В то же мгновение Мадлен выхватила письмо из ее рук. Конверт был вскрыт. «Дорогие французские ребята!..» — прочла она первую строчку письма.
Дорогие французские ребята!.. Это она, Мадлен и ее товарищ Жак… Как бы обрадовался сейчас Жак, если бы он был здесь…
Глава четвертая
Видно, девочка или мальчик из Одессы, который писал это письмо, очень старался. Он, наверно, несколько раз переписывал и исправлял его — в письме не было ни одной помарки, оно было разборчиво до каждой буковки. И составлял он письмо, наверно, не один, его подписали трое ребят: Алеша, Толя и Света.
Они посылали Мадлен и Жаку привет и сообщали, что дом, в котором они живут, пострадал в годы войны, но теперь уже восстановлен.
В письме ребята немножко рассказывали и о себе. Толя — любит музыку, а Алеша мечтает стать математиком; Светлана собирается, как и ее мать, быть ткачихой.
А кем же хочет стать Мадлен?.. Она как-то еще не думала об этом…
Мадлен старалась представить себе этих ребят. Интересно, почему они так быстро и охотно отозвались на письмо?.. Неужели действительно им очень хочется знать, как живут они, Мадлен и Жак?!.
Бабушка в этот вечер была необыкновенно оживлена. Она без конца советовалась с Густавом, не поехать ли ей теперь самой в Россию. Впервые за долгие годы она вытащила из шкатулки документы и, водрузив на нос очки, долго их перечитывала.
Захваченная своими переживаниями, она не обратила внимания на сообщение в газетах, которое заставило тысячи людей не только во Франции, но и в других странах с уважением произносить имя коммуниста Мориса Шантелье. Несмотря на угрозы убить его сына, он выступил в защиту бастующих шахтеров.
Ив прочитал Мадлен все, что об этом писали вечерние газеты. Одни из них утверждали, что похитители выполнят свою угрозу, другие обвиняли полицию в бездействии…
На другой день в школе мадам Жозетт при всем классе поблагодарила Мадлен и Эдмона за то, что они накануне хорошо поработали. На перемене Эдмон подошел к Мадлен и хлопнул ее по плечу, как мальчишку.
— А отец так ничего и не узнал!.. — хитро улыбаясь, сказал он. — «Где был?» — спрашивает. Говорю: «В кино!..» Ну, он и отвязался!..
Прежде чем принести в школу письмо из Одессы, Мадлен посоветовалась со старым Ивом. Кто знает, как учителя отнесутся к тому, что их ученица переписывается с Советским Союзом!
— Конечно, стоит показать письмо кому-нибудь из учителей! — сказал Ив. — Но только тому, кому ты больше всего доверяешь… Может быть, они захотят о нем рассказать ребятам в школе.
Нельзя сказать, чтобы Мадлен не доверяла мадам Элен, но в ней было что-то общее с мадам Дюбуа, она любила посудачить. Вот мадам Жозетт — другое дело, она не так болтлива и о Советской стране всегда хорошо отзывается.
После уроков Мадлен зашла в комнату к Жозетт и показала ей письмо. Лицо учительницы казалось утомленным. Она медленно надела очки и долго рассматривала конверт.