В этот момент говоривший, видимо, заметил пробоину в ветровом стекле машины. Он подался вперед к Густаву.
— Кто послал вам свой привет, месье? — шутливо спросил он.
— Да вот сегодня на площади Республики!.. — ответил Густав.
За его спиной зашелестела газета.
— Это ваша фотография в газете?.. — спросил молодой человек.
— Моя! — с гордостью ответил Густав. Наконец-то обратили внимание!..
— А что там произошло?!. — поинтересовался господин с сединой.
— Ограбили ювелирный магазин, — сказал Густав.
— Кто же? — спросил молодой человек.
— Не знаю, месье!..
Пассажиры замолчали, но в зеркало Густав увидел, что они обменялись многозначительными знаками. Движением руки человек с сединой приказал своему спутнику прекратить этот разговор. Тот откинулся к спинке сиденья и стал смотреть в сторону…
— Скажите, месье, — любезно и даже предупредительно обратился к Густаву старший из пассажиров. — Хотели бы вы заработать довольно много денег?
— Сегодня я понял, как это делается! — сказал Густав.
Пассажиры засмеялись. Старший навалился грудью на спинку переднего сиденья и задышал Густаву в затылок.
— Не могли бы вы дать некоторые показания? — спросил он.
— Какие, месье?
— Ну, например, что вы видели одного из нападавших и потом опознали его? Нет, это не должен быть тот, что сам нападал. Он мог сидеть в машине и подавать кому-то знаки. Этого было бы совершенно достаточно…
Густав привык к разным неожиданностям. Не раз ему в машине делали предложения, от которых за километр пахло преступлением. Но всякий раз он решительно отказывался. Сейчас от него явно хотят, чтобы он дал ложные показания против какого-то человека, направил следствие по неправильному пути. Кто он, этот человек? И кто они, эти люди, которые так настойчиво втягивают его в авантюру.
— Я не очень уверен, месье, в том, что видел человека, который подавал знаки, — сказал он уклончиво.
— Но ваша уверенность может окрепнуть, — сказал старший, — если вы постараетесь вспомнить…
— Как раз все дело в том, что я никак не могу вспомнить!
Ему захотелось, чтобы они скорее вышли из машины. Прибавил скорость, но, обогнув автобус и маленький форд, вновь попал в пробку. Они уже проехали мэрию и теперь приближались к дому, где жил Густав. Как хорошо было бы послать их к черту! Но они могли позвать полицейского, и тогда неприятностей не оберешься!
— Как тебя зовут? — спросил тот же пассажир.
— Густав.
— Вот что, Густав, тебе не придется выступать в суде. Все гораздо проще!.. Мы здесь же, в машине, покажем тебе фото одного человека, и ты напишешь свои показания на его обороте. Вот и все!.. Открою тебе секрет! Мы три часа подряд искали тебя по всему Парижу с тех пор, как увидели твой портрет в газете…
— Вы могли меня искать и три года, месье, — сказал Густав. — В Париже десятки тысяч машин!
— Но только у одной такая замечательная примета, — и человек с сединой показал на дырку в стекле. — Ну, хватит спорить, я предлагаю тысячу франков!
— Новых! — уточнил его сосед.
— Останови-ка машину! — приказал старший.
Густав затормозил возле тротуара.
Старший бросил рядом с ним на сиденье пачку денег и протянул фотографию тыльной стороной вверх.
— Пиши!
Его сосед протянул Густаву автоматическую ручку.
Густав понял, с кем имеет дело. Они хотят замести следы и отвести подозрение от настоящих преступников. Они опубликуют его фотографию вместе с его показаниями в газетах. И тогда Густаву не миновать встречи с прокурором. Но они-то уж будут ни при чем.
— Дайте взглянуть на фотографию, — попросил он.
— Этого нельзя!
— Тогда я отказываюсь!
— Ты пожалеешь!
— Месье, я должен знать, против кого даю показания!
Он сказал это так твердо, что старший пассажир ослабил свой натиск.
— Ты все равно его не знаешь! — сказал он.
— Тем более, месье! А вдруг мне придется с ним встретиться. И я не сумею опознать его!..
В разговор вмешался второй пассажир.
— Я думаю, шофер прав, Леон! Он должен знать, кого обличает.
В то же мгновение человек с сединой перевернул фотографию, и у Густава сразу упало сердце. На него смотрел Морис Шантелье.
— Ты его знаешь?
— Нет, — ответил Густав. — Но что он вам сделал?
— Это не твое дело!.. Пиши! Я буду диктовать.
Положение казалось безвыходным. Теперь эти двое, несомненно, пойдут на все. Густава не спасет даже, если он выскочит из машины и позовет полицейского. Они от всего отопрутся и его же обвинят в чем угодно: в попытке их обсчитать, в грубости, в шантаже. Он один, а их двое, и это, несомненно, ультра. А с ультра шутки плохи… Но в то же время не может же он пойти на такое низкое предательство, какое они ему предлагают. Он не пошел бы на него, даже если бы не знал Шантелье!.. Но как выпутаться из того ужасного положения, в которое он попал?!.