Итак, минут через пять, вершина была покорена. Лаура и Мишель устроились на печке с большим удобством. Хозяин с женою ушли в маленькую соседнюю комнатушку. Всё успокоилось, и лишь старшая дочь Ульяны, девушка на выданье, сидела ещё некоторое время возле окна, покачивая люльку с младшим братиком, и что-то тихо напевала; но потом легла и она.
Горящие лучины тушить не стали, так как Афанасий заявил, что они потухнут сами. И они потухли довольно быстро, а в доме наступила таинственная ночная тишина. Лаура Альбертовна лежала на тёплой печке, закутавшись почти с головой в шерстяные покрывала, и, прислонившись щекой к деревянной стене, вспоминала свой дом. Мишель же, лежавшая с краю, ещё какое-то время болтала с Роджером, расположившимся внизу. Но вскоре даже брат с сестрой задремали. На небо взошла полная луна. Наступила холодная и звёздная гиперборейская ночь. Приближалась полночь.
Глава 3. Мазовецк.
Кучер Жорж проснулся оттого, что по нему кто-то прошёлся. Мужчина открыл глаза и, ровным счётом ничего не увидев в темноте, повернулся на другой бок. Сделав это, он различил тоненькую полоску лунного света, падавшего от окна на стол, а также заметил, что по комнате бродит Афанасий.
-Что Вы енто здеся... шатаитесь... мисье, - цыкнул на хозяина кучер, возмущённый неожиданным пробуждением. - Давайте... енто... спать лучше.
Крестьянин услышал его и, поворошив кочергой уголья в печке, подошёл поближе к Жоржу, наклонился над самым его ухом и прошамкал вполголоса:
-Э нет, лучше уж тебе встать да своих будить. Вишь, вон, звёзды гаснут и луна почти закатилася, а значится сщас уже четыре утра. И надо всем сбираться да выезжать, иначе к завтрему к обеду до города не доберётесь, а апосля обеда Тимоши в школе и вовсе не бывает.
Кучер искоса посмотрел на хозяина, он почти ничего не понял из речи гиперборейца. А Афанасий, усевшись в уголке, покряхтел, поохал и стал натягивать валенки. Жорж подумал немного и, развернувшись к Роджеру, лежащему рядом, пихнул его в бок. Парень открыл глаза и удивлённо ими заморгал, явно не понимая, зачем его будят среди ночи. Хозяин же меж тем обулся и, натянув тулуп, позвал Жоржа за собою в сарай, где стояли графские лошади, а Роджеру поручил разбудить остальных.
Однако Роджер не спешил исполнять поручение. Он встал, громко зевнул, протёр рукою сонные глаза и, сделав пару нетвёрдых шагов, приблизился к окну... На улице была настоящая гиперборейская ночь. Снегопад кончился, и белоснежный ковёр сверкающих ледяных кристалликов покрыл беспредельную землю. Этот ковёр переливался в темноте, менялся на глазах и от словно бы становился ещё красивее. А в вышине на чёрно-лиловом небе светила серебряным фонарём идеально круглая, светлая луна.
-Чо ты встрял-то? Снега ты никогда не видал чо ль? Сбирайся давай, - раздался позади Роджера грубоватый голос Ульяны.
Молодой лакей обернулся и увидел, как только что проснувшаяся крестьянка уже зажигает лучины и что-то передвигает на столе. Но снова повернувшись к окну, Роджер ничего за ним не увидел. Волшебная ночь превратилась в кромешную темноту. Да оно и понятно, ведь лунный свет снаружи можно различить, только если внутри по-настоящему темно.
Хозяйка поторопила Роджера, ударив его несколько раз тряпкой по спине, и отправила будить девушек. Он подошёл к своей сестре и, коснувшись рукой её волос, прошептал: "Вставай, просыпайся". Горничная открыла глаза и некоторое время в недоумении смотрела на брата, пока тот не объяснил, что им нужно ехать.
-Как же так? - удивилась Мишель. - Ведь Лаура Альбертовна...
-Потом порассудишь, - перебила её Ульяна, - ты лучше-ка сщас подымайся да госпожу, вона, буди. А ты, Родион, возьми-ка ведро да подь к колодцу за водой.
Роджер попытался было объяснить гиперборейке, что он совсем не Родион. Но это оказалось невозможно, а потому в итоге махнул на бабу рукой, оделся, взял ведро и вышел. А Мишель тем временем разбудила Лауру. Барышня, увидев лицо своей горничной в тёплых отсветах лучин и услышав, как хозяйка громыхает чем-то в печке, решила что уже утро. Однако, когда графиня увидела за окном чёрную ночь и узнала, что им пора ехать, всё её настроение куда-то улетучилось.
Одеваясь и умываясь, графиня с горничной шумели так, что крестьянские дети стали ворочаться во сне, и девушек убедительно попросили вести себя потише - эту просьбу путешественницы, разумеется, исполнили. В это время возвратились Афанасий с Жоржем и объявили, что лошади накормлены, напоены, запряжены и вполне готовы к отъезду. И снова услышав про этот отъезд, Лаура, заматывавшая шерстяную шаль поверх кардигана, вдруг осознала одну простую вещь: она не соглашалась ехать в Мазовецк и встречаться там с каким-то Тимофеем. Хозяин ей предложил туда поехать, а она задумалась, что ответить, да так ничего и не сказала. Осознав эту важную деталь, барышня тотчас поделилась своими мыслями с Афанасием, однако тот, почесав затылок, ответил ей: "Что ж, ну, главное ж ты не отказалась. А посему садись-ка за стол, госпожа хорошая, да пиши письмецо Тимошке моему". Лаура попыталась было возмутиться, и даже заявила, что вовсе ничего писать не собирается, но хозяин-гипербореец настоял на своём, объяснив попутно, что сам он совершенно неграмотный.
В итоге мисс Рейнгольд всё же пришлось сесть за стол и написать под диктовку хозяина послание, адресованное его сыну Тимофею. А пока девушка писала, Ульяна стояла за её спиною, охала, вздыхала и восхищалась учёностью молодой графини. Затем, письмо свернули и перевязали ниточкой, и Афанасий, взяв уголёк, поставил на нём свой отличительный знак - крестик в кружочке.
Около пяти часов утра, собравшись и одевшись потеплее, графиня и её спутники стали усаживаться в свой экипаж.
-Постойте, постойте и послушайте, - твердила Лаура Альбертовна, обращаясь к местному населению, пока Роджер укладывал её чемодан под сиденье, - вы ведь так и не озвучили мне ваш прейскурант, и поэтому я понятия не имею, сколько нужно вам заплатить. - Гиперборейцы смотрели на девушку совершенно непонимающе. - Что ж, в таком случае, - не дождавшись от них ответа, заметила графиня весьма высокомерным тоном, - я имею право считать оказанную вами услугу бесплатной. Всего хорошего.
И сказав это, Лаура села в экипаж.
-Ой, Ларочка, да погодь минуточку! - видя, что она уезжает, воскликнула хозяйка и опрометью кинулась в дом.
Путешественники удивлённо переглянулись, а уже в следующую секунду Ульяна выскочила наружу с какою-то ёмкостью в руках.
-Здеся, Ларочка, соленьице - капуста квашенная. Я сама да по осени... Да, бери, бери...
Лаура кисло улыбнулась, но капусту приняла.
-Зря, Вы, мисс, угощение взяли и ничего не дали взамен, - по-французски сказал графине Роджер.
-Они сами виноваты, надо было изначально цену называть; а так капуста - всего лишь подарок, сувенир. Их дело подарить, моё дело принять, - также по-французски ответила госпожа Рейнгольд.
-Но ведь они же гораздо беднее нас, и они нас накормили и переночевать дали, а теперь ещё и подарки дарят. И не расплатиться с ними за всё, это просто как-то... неправильно что ли.
-Однако ни в одном законе не написано, - строго проговорила барышня, приподняв бровь, - что я должна оплачивать что бы то ни было по никем даже неназываемой, нерегламентированной цене. А то, что они беднее, ну, - она пожала плечами, - захотели бы - заработали.
Итак, графиня и её слуги снова отправились в путь. Ещё не рассвело. Было морозно, и тишину нарушал лишь перестук копыт. Всем хотелось спать. И в дремотном состоянии графиню Рейнгольд посетили странные мысли. Ей привиделось вдруг, что экипаж её несётся мимо шумного зеленеющего бора, а вокруг порхают бабочки и пестреют лесные цветы. "Интересно, - мысленно рассуждала Лаура в полусне, - а летом в Гиперборее есть снег или нет?"