В Лондонской гостинице развернул бурную деятельность прибывший сразу же после ясского совещания французский консул Энно, начавший срочно налаживать связи с силами внутренней контрреволюции на Украине.
Вслед за прибытием Энно по городу поползли упорные слухи о предстоящем крупном союзническом десанте. Этого не скрывал и сам Энно, который заявил корреспонденту «Одесских новостей»: «Союзные войска прибудут сюда в самое ближайшее время. Цель их проста: восстановление порядка в стране... В данный момент мы совершенно не занимаемся политическими вопросами и борьбой партий. Мы имеем перед собой взволнованное море. Прежде, чем пуститься по нем вплавь, мы должны его успокоить — вот наша первая и главная задача» [6].
Но это были лишь лживые слова, типичный демагогический прием. В действительности консул Энно, провозгласивший политический нейтралитет, вмешивался буквально во все мало-мальски серьезные сферы политической жизни города. Вскоре в городе стало известно о фантастических оргиях, кутежах и попойках, устраиваемых французским консулом и его наиболее близкими друзьями из числа «добровольцев» и финансовых воротил, о взятках, протекционизме и других вещах, которыми не брезговал союзный представитель. До отречения гетмана Скоропадского Энно вел с ним полуофициальные переговоры, обещал помощь, гарантировал, конечно, на словах, поход союзных войск на Киев, занятый петлюровцами. Одновременно он вел тайный торг с представителями Директории, выставляя условия, на которых союзники признают кулацко-офицерское «правительство» Украины. Директория во главе с Винниченко и Петлюрой была новой, более удобной, нежели «гетманство», ширмой англо-французской оккупации Украины. Однако главную ставку в осуществлении своих далеко идущих планов интервенты делали на силы белогвардейской «Добровольческой» армии.
С прибытием Энно одесская буржуазия вновь почувствовала себя относительно в безопасности. В городе начался дикий разгул, была разрешена свободная продажа спиртных напитков, возобновилась торговля «казенкой», до глубокой ночи были открыты шикарные рестораны Робина и Фанкони и множество других «злачных мест», где кутили офицеры союзных кораблей и «добровольческие» офицеры. С 3 декабря к ним присоединились офицеры 4-й дивизии польских войск, прибывших в город сухопутным путем, и командный состав сербских воинских частей, доставленных в Одессу из Тирасполя. Бесшабашный разгул белого офицерства сопровождался скандальными историями, грабежами населения под видом поисков большевиков, беспрерывной стрельбой по ночам из винтовок и револьверов, убийством неповинных людей «при попытке к бегству». В своих диких выходках пьяные офицеры не знали границ. Однажды в первоклассном ресторане польский офицер избил официанта только за то, что у него якобы оказалась «большевистская физиономия». Этот поступок вызвал забастовку всех официантов города.
Офицерство и буржуазия предавались кутежам и пьянству, а рабочий люд в городе голодал. Одесса была окружена и отрезана от всей Украины, подвоз продуктов в город прекратился, цены на продовольствие резко поднялись и непрерывно росли, с каждым днем усиливалась безработица, махровым цветом расцвела спекуляция. На этой почве классовые противоречия обострились до предела.
Пользуясь отсутствием десанта союзников, петлюровские войска окружили город и 11 декабря заняли станцию Одесса-Главная. Одесса была почти без боя сдана войскам Директории. «Добровольческие» части отошли в порт и стали грузиться на корабли, однако отплыть не смогли, так как моряки покинули суда, не желая помогать ненавистной «белой гвардии».