Так бесславно закончилась попытка одесских социал-предателей привлечь рабочих на свою сторону. Так вновь были подтверждены огромное влияние и авторитет большевиков на массы одесских пролетариев.
ДЕСАНТ С МОРЯ
Вопреки широковещательным обещаниям консула Энно прибытие крупных сил союзнического десанта в Одессу оказалось делом не скорым. В виду необходимости оккупировать войсками Салоникского фронта поверженные в войне Австрию, Турцию и Болгарию свободных войск для экспедиционного корпуса генерала д’Ансельма, назначенного командующим союзнических войск в Одессе, было не так уж много. К тому же союзники отлично понимали, что не всякие войска безопасно направлять в «зараженную» большевизмом Россию,— как бы не занести эту «болезнь» в свой собственный буржуазный дом. Но даже выделенные оккупационные части доставить в Россию было нелегко из-за нехватки транспортных средств.
Еще 19 ноября кадетский «Одесский листок» на первой странице поместил аншлаг «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!», имея в виду ожидаемый приход войска Антанты, но вот уже минула первая декада декабря, а главных сил все не было.
Энно по-прежнему делал мину всемогущества, не скупился на обещания, но отсутствие десанта не на шутку беспокоило съехавшийся в Одессу «высший свет» и белогвардейское офицерство. В городе стало известно, что в Беляевке действует большевистский военно-революционный комитет и Одессе грозит опасность в любой момент остаться без воды. Да и восстания рабочих в самом городе можно было ожидать каждую минуту.
Чего только не делал Энно для того, чтобы поддержать дух своих русских друзей! Он выступал с интервью перед корреспондентами буржуазных газет, не скупился на многочисленные заверения, а 3 декабря, когда на одесский рейд прибыл французский дредноут «Мирабо» для успокоения буржуазии и наведения страха на рабочих по согласованию с городскими властями была предпринята прогулка экипажа корабля по улицам Одессы. Матросы шли стройными рядами, веселые, с обветренными лицами, грудь нараспашку. Гремели духовые оркестры. На улицы высыпали разодетые дамы со своими кавалерами. Они выкрикивали по-французски приветствия и были в восторге от бравого вида французских моряков — спасителей от большевиков. Но броненосец вскоре ушел в Севастополь, и страхи русской контрреволюции опять возобновились. «В самом деле, разве можно чувствовать себя в безопасности под охраной каких-то сербов и поляков или под защитой вконец разложившихся от кутежей и пьянства офицерских отрядов?» — думали князья, сенаторы, финансовые «тузы» и прочие бывшие люди «единой, неделимой».
Нужно было во что бы то ни стало успокоить силы русской контрреволюции, показать им (а заодно и всему населению Одессы) могущество Франции и стран Согласия. И Энно забрасывал шифровками командующего французскими войсками в Румынии и на Юге России генерала Вертело с просьбой всемерно ускорить прибытие основных сил интервентов.
В городе, разделенном на две зоны, по-прежнему было неспокойно. Белогвардейцы и петлюровцы вели между собой скрытую борьбу, возводили на улицах баррикады, часто по ночам затевали стрельбу. Но выступить ни одна из сторон не решалась: белогвардейцы ждали высадки англо-французских войск, а петлюровское командование надеялось вступить в соглашение с интервентами. И те и другие торговали родиной, каждый старался как можно дороже продаться иностранным захватчикам.
Но вот 17 декабря 1918 года на четырех больших транспортах под охраной эскадры военных кораблей во главе с французским дредноутом «Эрнест Ренан» прибыла крупная группа союзных войск — 156 французская дивизия под командованием генерала Бориуса в количестве 5 тысяч штыков.
Высадка французских войск в Одесском порту. (Декабрь 1918 года.)
Оккупантов торжественно встречал командный состав «Добровольческой» армии, а на Платоновском молу ликовали толпы представителей русской знати и буржуазии. Они восторгались при виде щеголеватых французских офицеров, прибывших на штабном судне. И только то, что среди начавших высадку было много зуавов и сенегальцев из колониальных войск, вызвало некоторое недоумение и разочарование. Но вскоре замысел французского командования был понят.
— Пусть попробуют большевики распропагандировать африканских солдат! Шалишь! Даже им это не удастся,— слышались многочисленные реплики из толпы встречающей интервентов буржуазной публики.