Но они были не единственными. По мере того как Ли добивался успеха в Америке, к нему стали обращаться международные клиенты, причем из самых разных политических кругов. Силы фашизма, набирающие силу в Италии, встретили Ли с распростертыми объятиями. Поднимающиеся тоталитаристы в Москве также с нетерпением ждали, какие возможности сможет открыть Ли.
И там, в Германии, был клиент, который нанял Ли в начале 1930-х годов: компания под названием I.G. Farben, которая, как сказал Ли американским чиновникам в тот день в 1934 году, была озабочена тем, как Германию воспринимают в Соединенных Штатах, и как Ли мог бы улучшить ситуацию.
Высшие чины в I.G. Farben знали о талантах Ли. Они читали о его связях и хитрости, о его готовности открывать двери и обелять тех клиентов, которые готовы были заплатить за его услуги больше. Как рассказал Ли следователям Конгресса, I.G. Farben с радостью оплачивала работу Ли, некоторые из этих услуг по "связям с общественностью", о которых они так много слышали, лишь бы он облегчил Германии улучшение ее имиджа в Соединенных Штатах - и расширил усилия и успех новой диктатуры, строящейся в Берлине. "Директора компании сказали мне, что их очень беспокоят отношения Германии с Соединенными Штатами и антагонизм по отношению к Германии в США", - признался Ли на слушаниях. "Они хотели получить совет, как можно улучшить эти отношения. Поэтому они договорились со мной, чтобы я дал им такой совет". 4 И это, по мнению Ли, было все: честное соглашение, основанное на честном совете. Он не нарушал законов. Он не совершил никаких преступлений. И он был рад принять плату - эквивалент более полумиллиона долларов с учетом инфляции - за такую помощь.
Ли утверждал, что его советы касались только I.G. Farben - в любом случае, такие советы не были особенно спорными. Он сказал своим немецким коллегам, что если они хотят, чтобы режим в Берлине, который Ли предпочитает называть "немецким правительством", а не нацистами, добился успеха, им следует избегать откровенно очевидной пропаганды. "Наши люди считают это вмешательством в американские дела, а это плохой бизнес", - утверждал Ли. (Когда Маккормак спросил, не думал ли Ли когда-нибудь выступить в роли рупора пропаганды, Ли замялся, сказав, что "давно занял позицию, что я не буду распространять ничего, никакой [пропаганды], какой бы безобидной она ни была"). 5 Вместо этого Ли посоветовал нацистам "установить более тесные отношения... с американскими корреспондентами, находящимися в Германии", и попытаться заставить этих журналистов распространять нацистские сообщения. Это, говорил Ли своим немецким партнерам, было ключевым моментом: найти надежных рупоров и посредников, которые могли бы распространять нацистские сообщения далеко и широко, и все это ради улучшения отношений между Соединенными Штатами и Германией.
Но в ходе расспросов Ли выяснил, что это были не только его советы. Он признался, что поручил одному из своих сотрудников отслеживать американские СМИ на предмет того, "что они говорят о Германии". Затем Ли передавал эти темы, а также свои мысли своим немецким контактам. Тем лучше немецким коллегам было составлять свои послания для американской аудитории - и чтобы американская аудитория понимала, что новый режим в Берлине стоит поддержать.
Слушания никогда не накалялись, не становились особенно шумными. (Как сказал Ли в один из моментов: "Мой дорогой сэр, я очень рад сотрудничать"). Однако его отточенная манера поведения скрывала напряжение, которого Ли никогда не знал: напряжение, внезапно вырвавшееся на поверхность, разорвавшееся вокруг Вашингтона и разлившееся по Европе. Потому что, как бы Ли ни пытался отрицать любую связь между нацистами и I.G. Farben, американские законодатели отказывались кусаться. "Другими словами, материалы, которые были отправлены сюда [I.G. Farben], распространялись - мы бы назвали это пропагандой - по поручению немецкого правительства", - заявил в свое время представитель Сэмюэл Дикштейн, указывая на предметы, которые I.G. Farben отправила Ли. "Но в своем заявлении вы делаете различие, которое, как я понимаю, заключается в том, что немецкое правительство не отправляло их вам напрямую; они были отправлены вам [I.G. Farben]". Как рассказал Дикштейн, заявления Ли о том, что он консультировал только I.G. Farben, были отклонением. На самом деле эта компания - конгломерат, впоследствии ответственный, помимо прочего, за производство отравляющего газа, который уничтожил миллионы еврейских жертв, - была просто вырезана, она была посредником между Ли и его конечными нацистскими клиентами. В ответ Ли пробормотал: "Верно". 6