Доклад, рассчитанный на аудиторию, мало знакомую с этими событиями, был популярным и вместе с тем глубоко содержательным изложением событий и уроков революции 1905 года.
Немецкий текст доклада сохранил следы тщательной обработки его Лениным с целью уточнения отдельных терминов, выбора наиболее правильного для данного контекста слова, замены одного выражения другим, более образным, наглядным. Например, маловыразительное определение «potentielle Energie» (потенциальная энергия) Ленин заменяет более ярким «schlummernde Energie» – «дремлющая энергия».
Иноязычное для немецкого языка слово «Szene» (сцена) Ленин заменяет словом «Bild» (картина) в предложении «Dieses kleine Bild illustriert ihnen…» («Эта маленькая сценка показывает вам…»).
В стилистических целях вместо бытового слова с просторечным оттенком «hochnäsig» («зазнавшийся», «задравший нос»), он употребляет более строгое и более созвучное тексту «hochmütig» («надменный») –
«Das gab den ebenso bornierten wie hochnäsigen (hochmütigen) Reformisten das formelle Recht…» («Это также давало как ограниченным, так и надменным реформистам формальное право…»)[68].
В выступлениях В.И. Ленина не было ни пышных фраз, ни искусственных ораторских приемов. Его речи отличались исключительной живостью, образностью изложения, ясностью мысли, простотой слова, четкостью построения, и слушатели проникались железной логикой ленинской мысли, глубокой убежденностью и несокрушимой верой в правоту того дела, за которое боролся Владимир Ильич.
Ленин выступал на иностранных языках не только в свою бытность за границей, но и после Великой Октябрьской Социалистической революции на конгрессах Коминтерна, состоявшихся в Петрограде и в Москве.
Выступая в июне 1920 г. на II конгрессе Коминтерна, где присутствовали представители 37 стран, В.И. Ленин говорил по-немецки, пока шла речь о Коммунистической партии Германии, а когда он заговорил об итальянской социалистической партии, он переключился на французский язык.
Соратница Владимира Ильича Е. Стасова в статье «Учитель и друг» рассказывает: «Я была на этом заседании Конгресса, которое происходило в Андреевском зале Кремлевского дворца. Вспоминаю тот гул, который прошел по залу. Иностранные товарищи не могли себе представить, что русский, который только что блестяще говорил по-немецки, так же свободно владеет французским языком».
Член Центрального Комитета Коммунистической партии Китая Цай Цю Бо в своих воспоминаниях о встрече с В.И. Лениным на III Конгрессе Коминтерна пишет: «Ленин несколько раз выступал на Конгрессе. Он совершенно свободно говорит по-немецки и по-французски, спокойно обдумывая и взвешивая каждое слово. В том, как Ленин держится во время выступлений, нет ничего от университетского профессора. И в этой простоте, с которой он держит себя, виден прямой и непреклонный политический деятель»[69].
Делегаты зарубежных стран, присутствовавшие на Конгрессе, были поражены предельной ясностью, с которой Ленин решал самые сложные вопросы рабочего движения.
Гарри Поллит в своих воспоминаниях пишет, что он был потрясен простой и безыскусственной манерой ленинской речи и тем, как Ленин превращал самые трудные вопросы в предельно ясные.
Об этом же рассказывает ветеран Коммунистической партии США Элла Блур: «Невысокий человек совсем спокойно вышел из боковой двери вблизи трибуны, сел за стол, за большой группой пальм, и сразу же стал делать заметки. „Ленин здесь, Ленин здесь“, – начался шепот. В конце концов делегаты не смогли сдержаться, встали и хором запели „Интернационал“, каждый на своем языке… Он выждал, пока стихнет, вдумчиво глядя поверх аудитории, потом на свои заметки и, немного торопясь, начал говорить прямо и просто, без ораторских приемов или украшательства. От него исходило ощущение непреодолимой мощи и самая полная искренность и самозабвение, которые я когда-либо видела»[70].
Встречаясь с деятелями международного рабочего движения, В.И. Ленин, как правило, вел с ними переговоры на их родном языке.
В июне 1920 г. Ленин принимал делегацию французской социалистической партии во главе с Марселем Кашеном, прибывшую в Москву для переговоров о возможности вступления в III Интернационал. В длительной беседе на чистом французском языке Владимир Ильич расспрашивал членов делегации о положении дела во Франции, высоко оценил ее революционное прошлое и с большой теплотой говорил о французском, и в частности, о парижском пролетариате.