Они порождают «многие смуты гостям»[85], т. е. наносят убытки в тех случаях, когда женихи «гостям кумпанеи должны гораздо»[86]. Представитель британской короны полагал, что должники готовы «нарочно подданство принять», дабы «гостям английским кривду учинить и отчета господам своим никакого не отдать». Согласно выдвигаемым Джоном Мериком правилам, браки членов Московской компании не могли заключаться «без его королевского величества гостя ведома» (главного агента компании). Купцам следовало вернуться в Англию, уладить финансовые отношения с корпорацией («для счета с гостями», «отчеты свои исправить»), а затем уже строить судьбу в соответствии с зовом сердца[87]. Таким образом, преградой для союзов являлись не вопросы чистоты веры, крови или сословные ценности, а сугубо финансовые проблемы: самовольный выход из компании без погашения кредитов (мы помним, Иван Ульянов уже получал по крайней мере 300 рублей). Посол конкретных имен не назвал.
Безусловно, что опасность невозвращения займов исходила от браков английских купцов с русскими женщинами. В России союзы между представителями восточного и западного христианства не допускались, поэтому для заключения брака иностранцы обязаны были принять православие. Вступление же в московскую церковь автоматически превращало иноземца в русского полноправного подданного и делало его абсолютно неподсудным правительствам иных государств. Однако можно предположительно расширить круг «московских урожденок», подразумеваемых английским послом. Многие выходцы из Западной Европы находились в России не одно поколение. Не исключено, что Джон Мерик противился бракам англичан не только с русскими, но и с иностранками, происходящими из среды «московских торговых иноземцев».
С конца XVI в. в России сложилась особая социальная группа «московских торговых иноземцев»[88]. Изначально она включала выходцев из Ливонии, впоследствии расширяясь за счет иммигрантов из различных европейских стран: немцев, голландцев, англичан. В противоположность замкнутой Московской компании сообщество «московских торговых иноземцев» всегда было открытым, что порождало сложные этнические смешения.
В юридическом отношении группа «московских торговых иноземцев» обладала промежуточным, между иностранным и русским купечеством, статусом. Как и русские купцы, они имели доступ к внутренней торговле. Наравне с иностранными купцами «московские торговые иноземцы» освобождались от посадского тягла, были подсудны лишь Посольскому приказу, а также сохраняли вероисповедание и, соответственно, сохраняли возможность возвращения на родину (т. е не являлись полноправными русскими подданными). По правовому статусу «московские торговые иноземцы» были наиболее близки к «служилым иноземцам», в частности, обязаны были платить чрезвычайные подати. Главное, подобно «служилым иноземцам», купцы этой категории приносили присягу (в присутствии пастора) русскому государю. Единственным отличием «московских торговых иноземцев» от «служилых иноземцев» было отсутствие жалованья (как денежных окладов, так и земельных дач, о чем с яркостью свидетельствовал случай с Иваном Ульяновым). Очевидно, что властями «московские торговые иноземцы» и «служилые иноземцы» рассматривались «полуподданными», что подтверждается использованием представителями этих групп формулы «холоп твой» при обращении к верховному русскому правителю. Как следствие, «московские торговые иноземцы» находились под государственным контролем (что продемонстрировал пример названного Джоном Мериком купца Ивана Ульянова; ответственность за его поступки возлагалась на русское правительство). Можно выдвинуть предположение, что переход в «московские торговые иноземцы» (пол у подданство), как и в русское общество (полноправное подданство) имел для членов Московской компании сходный результат — выход из компании без погашения кредитов. Причем смена статуса, как отмечал Джон Мерик, нередко сопровождалась заключением брака.
Иван Ульянов (упомянутый в Посольской книге) не называет имени супруги, ее этнической и конфессиональной принадлежности. Что касается Ивана Ульянова Барнсли, то в России он породнился с «московскими торговыми иноземцами» ливонскими немцами-лютеранами фон Дюкер (Diicker)[89] (не исключено, что они принадлежали к ливонскому дворянству, земли которого отошли к Датскому королевству). Его избранницей стала дочь Анны и Андрея Ульянова Дюкера[90]. Неизвестна реакция Вильяма Барнсли-старшего на союз сына с неангличанкой. Быть может, Иван Ульянов Барнсли своим выбором нарушил (как и Иван Ульянов из Посольской книги) наставления семьи. Наиболее вероятно, ему готовили в Англии супругу, достойную по родовитости, знатности, богатству, вероисповеданию. В любом случае Иван Ульянов Барнсли (как и названный Джоном Мериком Иван Ульянов) перешел в корпорацию «московских торговых иноземцев»[91] и был отторгнут землячеством подданных британской короны.
86
РГАДА, ф. 35 (Сношения с Англией), on. 1, стб. 79, л. 73. «Аглинских гостей и прикащиков, которые в Московском государстве женятся или предаются в государскую службу, а гостям кумпанеи должны гораздо»; «чтобы впредь гостиной прикащики того не учинили без его королевского величества гостя вѣдома и чтобы отчеты свои исправляли, чтобы те смуты, которые преже сево гостям бывали, добрым опасеньем впред убережены были».
87
Русское правительство отказалось нести ответственность за подобные действия подданных Британской короны: «никаких иноземцов, а наипаче агличан, на царское имя в службу не волею не емлют и силно никово не женят и в Московском государстве по неволе не оставливают никово. А хто царскому величеству будет челом в службу бить и царские милости и жалованья ищут и таким короля Якова не оскорбляет и по своему государскому милосердному нраву ко всяким иноземцом милость свою показует и от своего царского жалованья не гоняет». (РГАДА, ф. 35, on. 1, стб. 78, л. 374).
88
Bushkovitch Paul. The merchants of Moscow. 1580–1650. Cambridge, 1980, p. 58; Демкин A. B. «Московские торговые иноземцы» в первой половине XVII в.//Вопросы истории. 1984. № 8. С. 171–174; Он же. Западноевропейское купечество в России XVII в. Вып. 1. М., 1994. С. 32.
89
Amburger Archiv, № 8298g, Демкин A. B. Западноевропейское купечество в России XVII в. Вып. 2, М., 1994. № 55. С. 96. Андрей Ульянов Дюкарев (Дикирев), упомянут в 1619, 1622, 1631, 1650 гг. Можно добавить еще одно свидетельство. В августе 1625 г. «немчин» Андрей Дюкер выиграл процесс у Прона Пирожкина, своего должника в Нижнем Новгороде, и получил по неоплаченной кабале избу последнего. (РГАДА, ф. 233 (Печатный приказ), кн. 7, л. 245).
90
Имена семейства Дюкер восстанавливаются по делу: РГАДА, ф. 141 (Приказные дела старых лет), 1643 г, № 31 (о чем подробнее ниже).
91
Демкин А. В. Западноевропейские купцы и их приказчики в России в XVII в. М., 1992. С. 50, № 26; Он же. Западноевропейское купечество в России XVII в. Вып. 2, М., 1994. № 26. С. 95.