Таким образом, до сих пор неясно, при каких обстоятельствах был вынесен оправдательный вердикт Анне Барнсли. Можно лишь отметить, что патриаршья грамота была доставлена в монастырь 6 декабря 1638 г., а уже весной 1639 г. англичанка находилась в Москве. Получается, что вероотступницу выпустили из монастыря вскоре после получения наставления патриарха Иоасафа. Совпадение дат (как и последующее положение Анны) наталкивает на предположение о совершении Анной в монастыре таинств исповеди и причастия и полученном в следствии этого разрешении духовных властей. Следует отметить, что Воскресенский Горицкий монастырь располагался вблизи торговых путей, соединяющих Архангельск и Вологду. Подобное соседство места епитимьи Анны с компактным поселением единоверцев: английских и голландских купцов (в Вологде и Архангельске) — создавало возможность переписки. Возможно, родственники смогли известить Анну в монастыре о ходе дипломатической борьбы за ее свободу. Не исключено, что они призывали ее согласиться (пусть формально и внешне, с их точки зрения) выполнить требования русских властей. Убедить Анну могли и сила холода и отчаяние.
В любом случае, в 1639–1640 гг. усилия всех родных Анны Барнсли возымели успех, и царь согласился облегчить ее положение. Михаил Федорович пошел на уступки Петру Марселису. Последний в этот период пользовался особым расположением правительства. От него во многом зависел успех столь важного для государя династического брака. Бунтующая (или бунтовавшая?) протестантка получила долгожданную свободу. Она прибыла из Воскресенского Горицкого монастыря в Москву, хотя точные даты несколько противоречивы. Симон Дигби извещал Джона Картрайта, что Анна наконец покинула монастырь 1 апреля 1639 г.[201] Быть может, письмо долго искало адресата, по крайней мере, сам Картрайт еще 26 мая 1639 г. писал Джону Коку о заключенной Анне[202]. Олеарий связывал прекращение наказания со смертью патриарха Филарета[203] (скончавшегося в 1634 г). Бесспорно, в данном случае произошла ошибка. Речь явно идет о патриархе Иоасафе I, ушедшем из жизни в 1640 г. Голштинский посол указывал также, что по возвращении в Москву Анне была возвращена собственность ее семьи. Русские и английские документы отмечают соединение с сыновьями Давидом и Михаилом (видимо, сын Иван погиб в ссылке).
После многолетней борьбы и страданий Анна Барнсли вернулась в столицу. Для единоверцев ее возвращение стало символом победы протестантизма. С их точки зрения, силу ее веры не удалось сломить жестокими испытаниями и настойчивыми убеждениями. Как истовую кальвинистку, пережившую многое за свои воззрения, встречает ее в Москве, очевидно в начале 1644 г., Олеарий. Голштинский посол в сопровождении зятьев — Марселиса и Фентцеля — два раза посетил дом Анны и с ее слов записал историю ее судьбы[204].
Однако следует отметить, что Анну Барнсли отпустили из монастыря, но не из страны. Русское подданство не было прекращено, и до конца своих дней она пребывала в Российском государстве. Представляется, что успех был еще более ограниченным. С точки зрения русской стороны, не произошло и нарушения таинства православного крещения.
Очевидно, был достигнут некий компромисс. Анна или же родные за нее формально признали ее православие, что и послужило причиной завершения церковного наказания. Для русских же властей она являлась одумавшейся православной. Об этом свидетельствуют высокие назначения ее сыновей, Деремонтовых (см. гл. 2), случившиеся как раз во время визита Олеария. (Трудно предположить, что правительство поощряло бы детей церковной преступницы.) Принадлежность Анны к православию с точки зрения властей с бесспорностью доказывают и сами Записки Олеария и письма Симона Дигби к Джону Картрайту. Оба автора отмечали малозначительные, с их точки зрения, детали пребывания Анны в Москве, в действительности важные для русского права. Как сообщает голштинский посол, ей было предъявлено требование использовать лишь русских работников[205]. Обязательное наличие православной прислуги говорит о православии хозяйки. Согласно указу 1627 г., неоднократно повторявшемуся в 40-х гг. XVII в.[206], инославные не имели права нанимать русских людей. Кроме того, авторы утверждают, что Анне был оглашен запрет на публичное протестантское богослужение. Западные христиане не имели ограничений на посещение кирхи. Дигби добавляет факт изоляции Анны и детей не только от пастора, но и от других иностранцев[207]. Можно отметить, что вдова русского администратора (непременно православного) до конца своих дней вместе с сыновьями находилась на содержании правительства. Согласно русским документам, в 1650 г. Анна, ставшая почти легендой для протестантов, получала из Разрядного приказа кормовое жалованье[208]. Скончалась Анна Барнсли около 1651 г. (т. е. примерно в возрасте 40 лет; возможно, перенесенные страдания не прошли безрезультатно, не исключено, что причиной смерти стала эпидемия чумы 1653 г). Олеарий также указывает на начало 50-х гг. XVII в.: «…Ныне (в издании 1656 г. — Т.О.) я слышал, что два года назад она умерла»[209].
201
Public Record Office, State Papers 31/8/198-505-6. Дигби к Картрайту 1 апреля 1639 г. Hist. MSS. Cowner Report. II, 113; Phipps, Geraldine M. Britons in Seventeenth-century Russia: a Study in the Origins of Modernization. PHD Dissertaion, University of Pennyslvania: Philadelphia. Penna., 1971, p. 394.
202
Public Record Office, State Papers 91/3-49f-50v; Phipps, Geraldine M. Britons in Seventeenth-century Russia: a Study in the Origins of Modernization. PHD Dissertaion, University of Pennyslvania: Philadelphia. Penna., 1971, p. 394.
206
Опарина Т. А., Орленко С. П. Указы 1627 и 1652 годов против «некрещенных иноземцев»//Отечественная история. 2005. Вып. 1. С. 22–39.
207
Public Record Office, State Papers 31/8/198-505-6. Дигби к Картрайту 1 апреля 1639 г. Hist. MSS. Cowner Report. II, 113; Phipps, Geraldine M. Britons in Seventeenth-century Russia: a Study in the Origins of Modernization. PHD Dissertaion, University of Pennyslvania: Philadelphia. Penna., 1971, p. 394.