Тяжба о наследстве и кредитах перерастала в следственное дело о «безчестье». Началось правительственное разбирательство, и очень скоро за Ивана Дюкера уже никто из членов иноземческого сообщества не хотел давать поручительство. Одним из немногих, кто готов был отстаивать права Иван Дюкера, стал его духовный отец — Балтазар Фадемрехт. Видимо, семейство Дюкера относилось к благочестивым прихожанам лютеранской кирхи Св. Михаила. Судя по действиям пастора, а также хранившейся в доме Дюкера библиотеке, род отличала религиозность. В описи (потребовашейся в период следствия) имущества усопшей Анны Дюкер бросаются в глаза «Библия немецкая» и «15 книг немецких»[236]. Очевидно, семья везла из Европы книги, хранила и берегла их. Традиционно значительную долю в семейных собраниях того времени составляли книги молитвенного служения.
В начале 1644 г. в Москву возвратился Петр Марселис. Он добился освобождения Ивана Дюкера из-под стражи, где тот очутился по воле племянницы, и примирил воюющих родственников. Видимо, он убедил Барнсли и Дюкера не доводить спор до суда в Посольском приказе. Он разрешал конфликт внутри семьи, уладив проблемы с сундуками, книгами и кредитами, обговорив приемлемые для обеих сторон условия их погашения (можно предположить, что огромный долг был прощен Марселису). Петр Марселис и Иван Дюкер подписали (Марселис — по-немецки, Иван Дюкер — по-русски) совместную «примирительную челобитную».
Объединение лютеран и кальвинистов оказалось в этот момент необходимым не только семье Дюкер — Марселис, но и в целом иноземческой колонии. За время работы посольства перед иностранцами Москвы возникли проблемы куда более серьезные, чем дела о «бесчестье», имеющие финансовую подоплеку.
Проект смешанного брака в царской семье вызывал все большее сопротивление элиты русского общества, расколовшейся на две группировки. Намерения царя (опиравшегося в этом замысле на Ф. И. Шереметьева) вызвали недовольство среди высшего духовенства и боярской аристократии[237]. Партию противников возглавили дворецкий А.М. Львов и патриарх Иосиф. Последний, став главой русской церкви, сделал все возможное, чтобы сорвать русско-датский династический брак и не допустить превращения его в православно-лютеранский союз. Петр Марселис в Копенгагене обговаривал возможность увеличения числа кирх в Москве и строительства протестантских храмов в других городах России. Патриарх подготовил ответные меры. Плану появления новых кирх он противопоставил уничтожение уже существовавших. В 1643 г. произошла явно спровоцированная духовными властями подача челобитной священниками 11 московских приходов[238]. По приказу патриарха Иосифа, удовлетворившего столь представительную петицию клира, взволнованного недопустимым соседством православных и протестантских храмов, кирхи в центре Москве были снесены. Это были стали кальвинистская кирха Петра Марселиса и лютеранская кирха так называемых «новых немец» — Св. Николая. Петр Марселис попытался остановить разрушение, используя дипломатическое вмешательство Генеральных Штатов[239]. Русское правительство не прислушалось к иностранным петициям. Царь смог лишь выделить участок земли — между Покровскими и Флоровскими воротами — для сооружения новых зданий[240]. Петру Марселису пришлось строить следующую реформатскую кирху[241], а патриарх Иосиф достиг определенной цели: удаления протестантского богослужения за пределы столицы.
Противодействие межконфессиональному браку патриарха Иосифа и связанным с ним боярским группировкам не ограничилось вынесением кирх за границу города. Следующим шагом стало обращение к указу 1627 г. о прислуге, упомянутому выше. Не исключено, что в этот период происходило новое оглашение указа. В любом случае, реализация данной правовой нормы затронула еще одного члена семьи Барнсли — Елизавету Фентцель.
В 1643 г. было начато следственное дело о нарушении Елизаветой (в документе — «Оленой») Фентцель религиозных свобод своей православной холопки. Толчком к разбирательству послужил извет беглой служанки — Авдотьи Александровой, назвавшейся перед русскими властями греческой православной[242]. Девушка-«ясырка» находилась в доме голландского купца и его английской жены примерно шесть лет. За это время, наиболее вероятно, холопка, происходившая из Трапезунда, приняла кальвинизм: она имела «немецкое» имя — Софья и носила «немецкое платье», что должно было быть результатом обращения. Безусловно, что Хармен и Елизавета Фенцель не могли держать православную прислугу, а тем более — принуждать ее сменить веру. Поэтому на следствии Хармен Фентцель настаивал на принадлежности холопки к исламу Но девушка, очевидно точно почувствовав направление проводимой патриархом политики в отношении протестантов, говорила о притеснении веры. Она предъявила Елизавете Фентцель опасное обвинение в религиозном преследовании. По словам беглой холопки, хозяйка оказывала на нее давление: «заставливала в посные дни скоромную ѣству ѣсть и молоко хлѣбать». Нетерпимость Елизаветы, по словам беглой холопки, была столь ярой, что она ее «била и мучила» за стойкость православию. В изложении Авдотьи Александровой протестантка, так и не добившаяся измены православию, заявила холопке: «Коли де ты нашей вѣры не вѣруюшь и ты де поди з двора»; «и платье де с неѣ неметцкое сняла и збила з двора». Вызванный для допросов Хармен Фентцель говорил о бегстве холопки и краже имущества. Следственное дело (как и все прочие того времени), безусловно, не отражало реальных действий как хозяйки, так и ее служанки. Тем не менее в обвинениях холопки дочь Джона Барнсли выступает истовой протестанткой, и эта характеристика, видимо, более всего в деле соответствовала действительности. Разбирательство проявило истинную убежденность Елизаветы Фентцель, ее глубокую приверженность своей вере. (Как и ее отца, и всех его детей.)
237
Бахрушин С. В. Политические толки в царствование Михаила Федоровича//Бахрушин С. В. Труды по источниковедению, истории и историографии России эпохи феодализма научное наследие. М., 1987. С. 108–109; Булычев А. Л. О публикации Постановлений церковного собора 1620 г. С. 58; Филина Е. И. Русско-датские династические связи в первой половине XVII в.//Древняя Русь и Запад. Научная конференция. Книга резюме. М., 1996; Она же. Прения о вере по брачному делу датского королевича Вальдемара//Вестник литературного института им. А. М. Горького. 2001. № 1.
239
Huussen A. H. jr. The relations between the classis of the reformed church at Amsterdam and the congregations in Muscovy during the 17th century//Russians and Dutchment. Proceedings of the conference on the relations between Russian and the Netherlands from the 16th the 20th century. Groningen, 1993 (Baltic Studies, Bd. 2), p. 138.
241
До этого кальвинисты и лютеране вновь объединились в кирхе Св. Михаила, которая еще после первого разрушения храмов, заблаговременно, в 30-х гг. XVII в., обосновалась вблизи Земляного города.
242
Опарина Т. А. «Исправление веры греков» в русской церкви первой половины XVII в.//Россия и Христианский Восток. Вып. 2–3. М., 2004. С. 288–325.