Были созданы ведомства, разграничивающие вновь прибывших по профессиональным группам. Приказом, традиционно регламентировавшим контакты России с внешним миром, являлся Посольский. Это дипломатическое ведомство контролировало деятельность в России иностранных купцов[20] (не являвшихся формально иммигрантами). Работу Посольского приказа обслуживал целый штат иностранных переводчиков и толмачей[21] (которых уже можно рассматривать в полной мере иммигрантами). Наиболее востребованными в России всегда были иностранные военные[22] (традиционно они и составляли основную массу «служилых иноземцев»). Уже в XVI в. существовали структуры по их управлению: Панский, с 1624 г. переименованный в Иноземский, приказ[23]. Частично его функции, особенно в отношении иностранцев, принявших православие, пересекались с Разрядным приказом. Кроме того, был создан Рейтарский приказ. Иностранные инженеры и артиллеристы находились в ведении Пушкарского приказа[24]; ювелиры и оружейники — дворцовых мастерских (палат Золотого и Серебряного дела, а также Оружейной палаты)[25]. Малочисленная и очень замкнутая группа врачей была отнесена к Аптекарскому приказу[26]. Таким образом, все иммигранты разделялись в России по виду деятельности и распределялись по различным приказам. Причем в профессиональных ведомствах (даже в Иноземском) могли находиться не только иноземцы, но и русские, и, что особенно важно для нашей темы, в них собирались иностранцы из различных стран.
Этническая принадлежность иммигрантов была крайне разнообразной, пожалуй, можно говорить, что в России были представлены этносы едва ли не всех государств Европы и Малой Азии. Русские чиновники все это многообразие распределяли по трем основным группам: выходцы из Западной Европы, Речи Посполитой и Османской империи.
Самой заметной группой являлись западноевропейские иммигранты, объединяемые в русских документах этнически обезличенным понятием «немцы»[27]. Нередко определение раскрывалось, и чиновники уточняли происхождение выходца. Термин мог конкретизироваться до формулы «немчин шкотскои земли», «немчин францужскои земли» или же «немчин свейскои земли» и т. д.[28] Этнический состав «немецкой»[29] группы был сложен: в России присутствовали немцы[30], голландцы, англичане[31], шотландцы[32], ирландцы[33], датчане, шведы, французы и др.
Внутри «немецкой» группы складывались землячества, поддерживающие соотечественников и хранящие традиции. В процессах разделения по землячествам нередко мощным фактором являлось наличие влиятельной торговой корпорации, например Московской Английской компании. (Последняя выполняла функции дипломатического ведомства. Главный агент компании являлся представителем британской короны в России. Аналогичные обязанности возлагались на голландских, датских и шведских купцов, получивших звание «фактора», или «агента», «приказчика» определенного правительства). В военной сфере деление определялось и потребностями армейской службы. Различия в методах ведения боя сохраняли этнически однородные военные подразделения (в чем всегда выделялись шотландцы). Градацию всячески поддерживали и власти. Разделение упрощало управление иммигрантами. Представитель этнической группы (в армии стоявший во главе роты или полка; в среде купечества — фактор) играл роль своеобразного связующего звена между земляками и властью. Именно он выступал перед чиновниками «знатцем» (поручителем за соотечественников).
Наряду с разделительными, внутри «немецкого» сообщества действовали и объединительные процессы. Среди западноевропейцев доминировали немцы. Все исследователи говорят о преобладании среди «немец» этнической германской группы (балтийских, имперских, прусских и других немцев). Языком межэтнического общения среди западноевропейских иммигрантов ученые называют немецкий язык[34].
«Немцев» объединяла и вера. Для русских чиновников конфессиональное наполнение термина было безусловным. «Немцы» в России означали (хотя и без уточнения) представителей западного христианства. При этом отчетливо виден дифференцированный подход русских властей к западным христианам.
Свобода вероисповедания католиков была ограниченной. Хотя в Российском государстве допускалось пребывание представителей католического вероисповедания[35], католические храмы и публичное католическое богослужение были категорически запрещены. Католики принуждены были или посещать протестантские храмы, или же удовлетворяться присутствием на службах капелланов, сопровождавших посольства католических стран.
21
Белокуров С. А. О Посольском приказе. М., 1906; Беляков А. В. Служащие Посольского приказа второй трети XVII в. (Дис. канд. ист. наук). М., 2001; Лисейцев Д. В. Посольский приказ в эпоху Смуты. М., 2003.
22
Мышлаевский А. З. Офицерский вопрос в XVII веке. Спб., 1899; Зезюлинский Н. Иноземцы в русской армии при царе Михаиле Федоровиче, Алексее Михайловиче и Петре I Алексеевиче//Журнал имп. русского военно-исторического общества. Спб., 1913, кн. 2; Бородин А. В. Иноземцы — ратные люди на службе в Московском государстве//Вестник имп. общества ревнителей истории. Пп, 1915. Вып.2; Любименко И. Труд иноземцев в Московском государстве//Архив истории труда в России. Пп, 1923. Кн. 6–7; Сташевский Е. Смоленская война 1632–1634 гг. Организация и состояние московской армии. Киев, 1919; Чернов А. В. Строительство вооруженных сил Русского государства в XVII в. (Докт. дис. На правах рукописи). М., 1949; Billington J. The icon and the axe. An interpretive history of Russian culture. New York, 1966. P. 109–113; Hellie R. Enserfment and military change in Moscovy. Chicago, 1971; Лебедев А. Л. Служилые иноземцы в России XVII в. (1613–1689 годы.). Ярославль, 1998 (Канд. дис. На правах рукописи); Скобелкин О. В. Западноевропейцы в русском войске XVI века//Исторические записки: Науч. труды ист. ф-та ВГУ. Воронеж, 2002. Вып. 8. С. 49–63; он же. Иностранные известия об иноземцах в русском войске в XVI в.//Проблемы этнической истории Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в Новое и Новейшее время. Вып. 1. Воронеж, 2002. С. 6–32; Скобелкин О. В. Иностранные авторы описаний России XVI в. о западноевропейцах на русской военной службе//Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания. Докл. тез. XIV науч. конф. Москва, 2002. С. 439–440; Он же. Интервенты или союзники? (К вопросу о попытке поступления на русскую службу отряда иностранцев в 1612–1614 гг.)//Восточная Европа в древности и средневековье: мнимые реальности в античной и средневековой историографии. XIV Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 2002. С. 209–215; Он же. Западноевропейцы в русском войске в первой половине XVII в.: вопросы контактов России и Запада//Восточная Европа в древности и средневековье: контакты, зоны контактов и контактные зоны. XI Чтения памяти В. Т. Пашуто. М., 1999. С. 101–105; Он же. Поступление немцев на русскую военную службу в 1-й трети XVII века//Германия и Россия: События, образы, люди. Воронеж, 2000. Вып. 3. С. 216–220.
23
Лаптева Т. А. Документы Иноземного приказа как источник по истории России XVII в.//Архив русской истории. М., 1994. Вып. 5.
24
Богоявленский С. К. О Пушкарском приказе//Сборник статей в честь М. К. Любавского. Пг., 1917. С. 361–385.
25
Забелин И. Е. Историческое обозрение финифтяного и ценинного дела//Записки имп. Археологического общества. М., 1853; Любименко И. Труд иноземцев в Московском государстве//Архив истории труда в России. Пп, 1923. Кн. 6–7; Троицкий В. И. Организация золотого и серебряного дела в Москве XVII века//Исторические записки АН СССР. Т. 12. М., 1941; Селезнева И. А. Золотая и серебряная палаты. Кремлевские дворцовые мастерские в XVII в. М., 2001.
26
Рихтер В. История медицины в России. Т. 1. Спб., 1820; Материалы для истории медицины в России. Спб., 1883; Герман Ф. Л. Врачебный быт допетровской Руси. Харьков, 1891; Цветаев Д. В. Медики в Московской Руси и первый русский доктор. Варшава, 1896; Лахтин М. Ю. Медицина и врачи в Московском государстве. М., 1906; Новомбергский Н. Я. Материалы по истории медицины в России. Спб., 1906; Новомбергский Н. Я. Врачебное строение в допетровской Руси. Томск, 1907; Мирский М. Б. Медицина России XVІ–ХІХ веков. М., 1996; Dumschat S. Deutsche Artze im Moskauer RuBland. Liineburg, 1998; Думшат С. Немецкие врачи и аптекари в Москве XVI–XVII вв.//Немцы в общественной и культурной жизни Москвы, XVI — начало XX века. М., 1999; Unkovskay M. V. Brif Lives. A Handbook of Medical Practioners in Moscow 1620–1701. London, 1999.
27
Более того, понятие «иностранец» обычно связывается исключительно с «немцами», что, как отмечалось, не является корректным.
29
Bruckner Alexander. Die Auslander in Russland im 17. Jahrhundert, Riga, 1878 (Kulturhistorische Studien, Bd. 2).
30
Deutsche und Deutschland aus russischer sicht 11–17. Jahrhundert./Hr. D. Herrmann/Miinchen, 1989; Amburger E. Der Anteil der Deutsch-Balten am Integrationsprozefi Rublands in Europa//Jahrbuch des baltischen Deutschtums 28: 1981 (1980), S. 63–80; Deutsche im Ausland. Fremde in Deutschland. Migration in Geschichte und Gegenwart/Hr. Klaus J. Bade/3. Aufl., Miinchen, 1992; Donninghaus V. Die Deutschen in der Moskauer Gesellschaft. Symbiose und Konflikte (1494–1941), Miinchen, 2002 (Schriften des Bundesinstituts fiir Kultur und Geschichte der Deutschen im ostlichen Europa, Bd. 18); Dukmeyer F. Die Deutschen in RuBland. Berlin, 1916 (Zeitspiegel. Sammlung zwangloser Abhandlungen zum Verstandnis der Gegenwart, H. 10).
31
Phipps G.M. Britons in Seventeenth-century Russia: a Study in the Origins of Modernization. PHD Dissertaion, University of Pennyslvania: Philadelphia. Penna., 1971.
32
Scottish influences in Russian history: from the end of the sixteenth century to the beginning of the nineteenth century (ed. Francis Steuart). Edinburgh, 1913; Scotland and the Slavs: cultures in contact, 1500–2000 (ed. M Cornwall, M. Frame). Newtonville, Mass., 2001; Scots in Poland, Russia and the Baltic states, 1550–1850 (ed. D. Dobson). Baltimore, 2000; Dukes P. The first Scottish soldiers in Russia//The Scottish Soldier Abroad (ed. G Simpson). Edinburgh, 1992, pp. 47–54; Idem. The Leslie family in the Swedish period (1630–42) of the Thirty Years’ War//European Studies Review, XII (4), pp. 401–424; Ноздрин О.Я. Шотландцы в России//Международная жизнь. 2004. № 3. С. 147–160; Ноздрин О. Я, Федосов Д. От льва к двуглавому орлу. Шотландцы в России XVII века (Lion rampant to Double Eagle. Scots in Russia 1600–1700) (in print); Скобелкин О. В. Шотландцы на русской службе в середине 10-х годов XVII века//Исторические записки: Научные труды исторического факультета ВГУ. Воронеж, 1997. Вып. 2. С. 14–21.
33
Скобелкин О. В. Ирландская рота на русской службе в последние годы Смуты//Шэмрок. Журнал ирландских исследований. № 1. Воронеж, 1997. С. 71–85; Он же. Участие ирландцев в последних событиях Смуты в России//Шэмрок. Ирландские исследования (история, политика, культура). Воронеж, 2002. № 2. С. 56–66; Он же. Ирландцы на русской военной службе в конце 10-х — 20-х гг. XVII века//Шэмрок. Ирландские исследования (история, политика, культура). Воронеж, 2004. № 3. С. 25–37.
34
Богоявленский С. К. Московская немецкая слобода//Известия АН СССР. Серия философии и истории. Т. IV М., 1947. № 3. С. 225.
35
Мулюкин А. С. Приезд иноземцев в Московское государство. Из истории русского права XVI–XVII вв. СПб., 1909. С. 138–143. В русских светских документах крайне редко сохранялась информация о вероисповедании иностранцев. Поэтому не совсем ясна конфессиональная принадлежность многочисленных шотландцев на русской службе (среди которых, помимо пресвитериан, могли быть англикане, камеронианцы, ковенантеры и католики), ирландцев (часть которых была англиканами), французов (гугенотов и католиков), австрийцев.