Иан сунул руки в карманы и двинулся обратно к жилым баракам - Эстевес, наверное, уже поставил ужин в микроволновую печь, настроив таймер на конец заката - здесь не устраивали общих трапез в установленное время, все ведь работали по расписаниям своих лабораторий, и ужин, какой ни на есть, выпадал на то время, когда кончается работа. Никакого шика, разносолов, да и надеяться на холодильники и всякое хитрое оборудование не приходится: на первом месте всегда оборудование для лабораторий, а кормежка - все замороженное, высушенное, обезвоженное, "добавь воды и вскипяти", и до смерти отвратительное, когда вспомнишь, что так будет всю жизнь. Наверное, Гильдия специально так выбирает меню, чтобы поставить нас на колени... чтобы мы молили Гильдию о спасении и хорошем обеде на станции.
А пока что Иан обнаружил у себя неожиданную и непривычную тягу к сластям, которые, несмотря на вечный медный привкус, были единственной приятной на вкус едой. И большей частью происходили они из лаборатории, где работал Иан, так что называл он их тем, чем они и были на самом деле полными химическими титулами.
Вот эта полная зависимость от пищи с орбиты и была самой настоятельной причиной, заставляющей определять травы и злаки, препарировать семена, изучать их жизненные процессы и химизм, разбираться, в чем они похожи на земные, а в чем отличаются: они экологически иные, твердила Гильдия, наверняка в них полно токсинов, не связывайтесь с ними!
Но Гильдия, похоже, в этом вопросе окажется неправа, если результаты не изменятся вдруг, - Боже, тесты обнадеживали, вплоть до химического уровня, что самое важное: в пробах имелись крахмалы и сахара, вполне знакомые, и никаких токсинов в семенах, а семена, как гласили исторические сведения из библиотеки "Феникса", можно перерабатывать и готовить в качестве основной пищи, люди так делали тысячелетиями.
И опять-таки, чего стоят назойливые утверждения Гильдии, мол, нечего вам копаться и разбираться с природными системами - Гильдия твердит об их бесполезности как раз по той же причине, по какой (с точки зрения Гильдии) нет никакой пользы от планет и - что, правда, вслух не высказывается никакой пользы от станции и её жителей, кроме той работы, которую они выполняют для Гильдии. Гильдия разглагольствует об экологических катастрофах, о правах местных жителей, о всех и всяческих правах, включая даже местную фауну, которая имеет больше прав, чем работники станции... та самая Гильдия, которая твердокаменно отказывается понимать хоть какую-нибудь природную систему.
Но вопреки мрачным предсказаниям, микроорганизмы, которые мы тут собрали, и те, что постоянно присутствуют в человеческом организме, не проявляли склонности срываться с цепи и накидываться друг на друга, на людей или на планету - а именно это было самым жутким нашим кошмаром: что вирусы, содержащиеся в человеческом теле, или ориентированные на человека бактерии учинят здесь полное опустошение быстрее, чем специалисты-генетики успеют нащупать проблему.
Мы готовились к бедствию, принимали все меры предосторожности - но ничего катастрофического не происходило; даже на лабораторных культурах мы не сталкивались с проблемами, на которые себя настраивали. Сами по себе постоянно выявляемые биологические соответствия, уже, конечно, представляли угрозу и риск, но пока что, суеверно скрестив пальцы, иммунологи начинали доказывать, что раз есть соответствия, то должна наличествовать и эффективная защита.
Темы бесед в лаборатории начали переходить на уровень микробиологической эволюции, связанной с геологией и планетообразованием куда более интимно, чем ранее предполагала теория; и совсем уж смелые пошли разговоры, когда генетики, геологи и ботаники сложили мозги вместе во время шикарной пирушки в тот вечер, когда с очередным сбросом припасов мы получили не предусмотренный заказом Подарок с Верхнего Этажа...
Господи, что за непочтительное безумие царит тут, Внизу! Вся наша прежняя жизнь прошла под священными знаками Дела, политики, Движения. Но после полутора столетий монотонного изучения таксономии на ученых вдруг хлынули потоком открытия. Исследователи пьянели от мыслей и идей. Они понимали природные системы, которые видели перед собой. Они заранее создали общую схему сопоставления, подготовили ключевые вопросы, базируясь на принципах Ленуара и на информации, которая тонкой струйкой поступала в течение ста пятидесяти лет через оптику, от наблюдений планеты с расстояния; они занимались планетарной наукой - и делали это, несмотря на насмешки Гильдии, на строительство кораблей Гильдии, на каждый благословленный Гильдией проект, до капли выпивавший и время станции, и ресурсы, и материалы.
А главное, о чем пришлось совету Гильдии глубоко пожалеть, - это о собственном решении начать строительство станции здесь, на орбите вокруг голубой, живой планеты, а не возле голой, навсегда безвоздушной Модетты.
Так безопаснее, доказывали ученые тех дней. Если дела пойдут плохо, то все ресурсы под рукой, в пределах досягаемости.
Планета со всеми своими ресурсами действительно была в пределах досягаемости - с ресурсами и с разумной цивилизацией, которую уже на ней обнаружили. О да, Гильдия с самого начала выдвигала этические аргументы, но, сказать по правде, пустой болтовней занималась Гильдия, гроша ломаного не стоили её разглагольствования о моральном выборе, о праве планеты на самостоятельное развитие - ах, как они заботятся о жителях планеты, любил говаривать папа. Так почему же, если жизнь там, внизу, так священна для Гильдии, почему так дешево гильдейцы ценят наши жизни?
И вот я здесь, потому что папа не мог оказаться здесь, а мама не могла без папы: они нужны были станции и Движению на своем месте, чтобы проект посадочного аппарата мог пройти через совет.
Что Гильдия думает сейчас, Иан не знал и знать не хотел. Слава Богу, теперь все позади - и политика Движения, и кто в ответе, и кто ведет, а кто следует (будучи сыном администратора, он слышал все аргументы за и против своего пребывания здесь, Внизу, и от некоторых доводов просто корчился), и какие шаги предпринять в первую очередь, и какова будет их политика в общении с Гильдией - все это больше не его проблемы. Он находится здесь, чтобы применять на практике науку, которой увлекся в восьмилетнем возрасте... и тогда же понял насмешки отпрысков Гильдии, которые твердили, что у него ни малейшего шанса заниматься ею как работой.
Но отцовская мечта была для Иана абсолютной уверенностью даже в восемь лет... потому-то он и говорил не задумываясь: конечно, мы отправимся на эту планету, конечно, мы в один прекрасный день ступим на нее.
И вот теперь он ступал по поверхности планеты, теперь он делал работу Ленуара, он её делал, и по причинам, сформулированным Ленуаром: все коллекции, таксономии и эквиваленты могут помочь экстраполировать знания о природных системах, хранящиеся в банках данных, на эту, живую систему. Он закладывал фундамент естественных наук для этого мира и создавал средства, которые помогут людям поладить с этим миром и защитить его от их собственных ошибок - потому что, черт побери, без этих средств не обойтись: рано или поздно люди будут здесь.
Ленуар был прав - да, мир уже имеет высшую форму жизни, и мир наверняка уже не одну тысячу лет имеет собственное имя на чьем-то языке но люди с Земли пришли в эту солнечную систему не по своей воле, и столь же неизбежно им придется поладить с этим миром, до того как он выйдет в космос или после, потому что Модетту люди никак не выберут по своей воле, даже Гильдия не выбрала бы её по своей воле - это просто способ убрать рабочих пчелок Гильдии подальше от единственной планеты, которая дает им хоть какие-то другие варианты. Еще до того, как первый человек ступил на поверхность планеты, этот мир стал нашей надеждой, нашим единственным средством обеспечить себе свободу и сохранить свою самобытность.