Она ожидала, что «он» применит насилие. Слезы уже не текли, но плечи вздрагивали.
Но когда она почувствовала прикосновение, то вздрогнула уже всем телом. Чего еще ждать от чудища? Опять унесет в свою берлогу? Или заставит раздеться, сорвет одежду?
Кто-то тряс Танелу за плечи.
Она оглянулась, но вместо мохнатого чудовища увидела Таню-геолога, встревоженную, готовую сражаться, биться с кем угодно.
Пустая канистра, с которой она пришла сюда за водой, лежала у ее ног.
— Убежала? — спросила Таня. — Ну, молодец! Как тебе удалось? Применила мой прием?
Танела отрицательно покачала головой.
— Почему не применила? — допытывалась Таня.
— Потому что «он» хороший.
— Хороший? — не поверила ушам Таня.
Танела улыбнулась и сказала:
— Нет, правда, хороший. Лучше многих людей.
К женщинам подошли Сергей Сергеевич и очкарик.
— Ой, Танела, мы тут извелись. Я себе простить не мог, что оставили мы тебя одну.
— А она довольна! — раздраженно сказала Таня. — Ей, видите ли, понравилось это приключение.
— Ты что, бродила где-нибудь?
— Нет, «он» утащил меня.
— Куда?
— К своей пещере.
— Я так и думал, — сказал очкарик. — Не зря на конференции в Петергофе говорили о таких случаях!
— Молчи ты! — сердито обернулась к нему Танела. — Не все люди поступили бы, как «он».
Сергей Сергеевич, погладив свою шкиперскую бородку, глубокомысленно произнес:
— Тут она права. Не все люди, в частности здесь, в Закавказье, проявляют такой гуманизм, как этот гоминоид. И мне вспоминаются давние стихи поэта:
— А «он» вовсе не зверь! — решительно заявила Танела.
Глава 5. Сквозь землю
В московской квартире Танелы зазвонил телефон.
— Могу я попросить Татьяну Сергеевну Займовскую? — послышался мужской голос.
— Я вас слушаю, — отозвалась Танела.
— Говорят из АПН. Нам позвонили из Калифорнии. Американский журналист хотел бы взять у вас интервью. Может ли он прилететь к вам из Лос-Анджелеса?
Танела опешила. Такого она никак не ожидала.
— Конечно, — пролепетала она, — если вы находите нужным…
— Тогда он завтра прилетит. И сразу к вам. К двенадцати часам. Спасибо.
Танела что-то сказала еще, но в трубке уже слышались короткие гудки. Очевидно, в АПН люди занятые.
И в доме начался переполох. Зять был в командировке, и Танела вызвала в помощники своего неизменного очкарика Сеню.
Требовалось восстановить для приема кабинет Танелиного отца, покойного профессора, видного почвоведа. Мебель оттуда с годами перекочевала в другие комнаты.
Вместе с дочерью ломали головы, надо ли угощать иностранца? И чем в наше-то время? Вспомнили, что в американских фильмах каждая встреча героев сопровождалась вопросом: «Что будете пить?»
Решили, что Танела предложит коньяк. А закуски к коньяку не надо.
Приехал преданный очкарик Сеня и помог перетащить в теперешнюю детскую комнату старинные тяжелые кресла, когда-то обитые кожей, ныне замененной более «современным» материалом. Женщины «для маскировки» накрыли их ковриками, оставшимися от Танелиной мамы.
Троих детей Галя, дочь Танелы, решила отвезти на дачу к другой бабушке. К сожалению, загородный телефон там еще с лета не работал из-за вышедшего из строя кабеля, в котором никак не могли найти повреждение. Пришлось ехать без звонка.
Как-никак квартира будет свободнее и шума меньше.
Сеню Танела попросила присутствовать. Пригодится его английский язык. Эрудит! Из АПН ничего не сказали, будет ли переводчик.
Ровно к двенадцати часам к дому Танелы, старинному, московскому, с былым парадным входом, ныне обшарпанным, подкатил «мерседес». Из него вышел элегантный американец, уже седой, но бодрый, подтянутый, и направился к подъезду, где когда-то стоял швейцар с бакенбардами у лестницы, устланной коврами, которой теперь больше всего стыдилась Танела.
Танела сама открыла дверь. Сеня выглядывал из кабинета.
— Мисс Танела? — приподняв шляпу, спросил американец.
— Прошу вас, сэр, — пригласила Танела, смущенная тем, что он так назвал ее. — Это мое «полевое имя», а я просто Татьяна или Таня.
— О'кей! У нас рекламная известность у Танелы, первой женщины, общавшейся с бигфутом, и разрешайте мне вас так называть, — на неплохом русском языке произнес гость, добавив: — А я — Томас Гри. Мой дед из Прибалтики. Собственно, правильно было бы Грис, но в Штатах принято урезать фамилии. Меня называли все Том, как моя русская мама.
— А это Семен Коганчук, геолог, который тоже видел снежного человека.
— О-о! Бьютифул! Прелестно! Сразу два очевидца в одном интервью — это желаемый успех! Моя газета самая многотиражная в стране, и она без политики.
Усевшись в кресло напротив Танелы (Сеня устроился за тяжелым письменным столом), американец, любуясь Танелой, галантно произнес:
— Я весьма признателен вам, мисс Танела. Я еще у дверей понял, что это вы, и совсем разделяю… гм-м… как это сказать, ошеломление бигфута или гоминоида, хотя я всего лишь его самый дальний родственник, разумеется, если это оправданно. Надеюсь, бигфут думал так, глядя на вас?
Танела не успела ответить. Наружная дверь открылась, и в комнату с шумом вбежали трое ребятишек, два мальчика и девочка с большим бантом. Увести их спешила смущенная Галя.
— О-о! Бьютифул! Какие прелестные у вас племянники! — воскликнул гость.
— Это мои внуки, — призналась Танела.
— Внуки? — изумился Том Гри. — Мои читатели должны мне во всем верить. Не ставьте меня в трудность. Я намеревался помещать ваше фото на всю газетную полосу.
Танела рассмеялась:
— А это моя дочь Галя.
— Вы так походите обе на… как это… разделенных «сиамских близнецов».
— Нет, я много старше.
— Такое преодоление возраста не менее интересно, чем свидание с бигфутом, о котором надеюсь услышать.
Галя увела детей, никак не понимавших, почему у них забрали комнату? И почему та бабушка куда-то уехала?
Американец продолжал выражать свое восхищение:
— Я готов понять «пещерного человека», который, подобно Зевсу, в образе быка, похитил прекрасную Европу.
— Зевс? — задумчиво повторила Танела. — Я никак не могла придумать ему имя. Но Зевс — громовержец… — с сомнением продолжила она.
— И сластолюбец, — вставил Сеня. — Наш гоминоид гуманнее.
— Гоминоид гуманен? Прекрасное звукосочетание для газеты! Шеф-редактор будет доволен. Когда он довольный, он посылал меня в Россию. В первый раз я привозил снятую нами ленту в калифорнийском лесу о бигфуте, «Лесной леди».
— Так это вы ее видели, господин Том? — оживилась Танела.
— О-о, просто Том! Мы снимали ее вместе с моим другом Биллом, но, к сожалению, не имели никакого общения с нею, в отличие от вас, мисс Танела, имевшей с бигфутом собеседование…
— Собеседование? — рассмеялась Танела. — К сожалению, это была игра в одни ворота. Я говорила с ним, таким же бессловесным, как этот мой пес, — сказала она, лаская подошедшего к ней боксера с устрашающей мордой и добрыми глазами. — Правда, милая собака?
— Чудная, и бессловесность ее — ценное свойство, каким я, увы, не обладаю. А репортеру уши нужнее, чем язык. Надеюсь, ваш «бессловесный в горах» все же мог понимать вас?
— Мне стало бы его жалко, если бы он понял. Я такое ему наговорила!
— Вы могли бы это повторить?
— Даже Бемсу не решилась бы.