— Значит, крупица моего «я» станет вечным скитальцем в необъятном пространстве?
— Поистине несопоставимые размеры. Крупинка эта так же мала в вашем теле, как вьющееся около вас насекомое по сравнению с земным шаром.
— Комар?
— Вернее сказать, одна его головка.
— А сам земной шар еще меньше по сравнению с Солнечной системой, не говоря уже о Галактике, — добавила Оля и замолчала, подавленная этими сравнениями.
Она поникла, слишком впечатлительная, как я уже успел заметить.
— И миллиарды облачков чьих-то «я» когда-то живших людей вечно блуждают во Вселенной? А как же реинкарнация, буддийское переселение душ?
— Оно соответствует Общему Закону Вероятности. В исключительных случаях, спустя какое-то время, «электронное», как мы его назвали, облачко может попасть в развивающийся человеческий организм, стать его частью и при определенных условиях даже проявить себя.
— Неужели я была когда-то египетской царицей Клеопатрой или шаманом-обманщиком у дикарей? Жутко! Вдруг я — Александр Македонский или Великий испанский инквизитор, только не подозреваю об этом. А вот бабушка, скажу вам по секрету, наверняка была знаете кем? Пиратом! — Оля звонко рассмеялась и вдруг сразу стала серьезной. — А если я была злодеем и он во мне проснется. Что делать?
— «Электронное облачко» памяти само по себе не способно ни к каким действиям. Лишь влияя на систему молекул, оно может проявить себя, и то подчиняясь внешним условиям. Так что самый страшный злодей не всякий раз станет им, даже воплотившись вновь.
— Теперь, кажется, я начинаю понимать. Иоанн Грозный может оказаться кладовщиком совхоза, а развратная жена цезаря Мессалина — писателем-гуманистом. Скажите, а эти блуждающие «облачка памяти» могут встретиться друг с другом? Общаться?
— Сами по себе они лишь группа деформированных элементарных частиц и, повторяю, без взаимодействия с организованными системами молекул вступать в общение друг с другом не могут.
— Как жаль! А мне хотелось бы встретиться там с вами. Я непременно разыскала бы вас, Альсино, во Вселенной.
Я улыбнулся и в тон ей ответил:
— Я уже счастлив тем, что у вас появилось такое желание.
— А как мне все-таки узнать, кем я была: рабыней или палачом?
— Мне кажется, что вы, Оля, олицетворение светлого начала.
— А что такое начало?
— Начало — это когда все впереди.
— Гляди! Гляди! Купаться вздумала, а воды-то и нету! — послышалось за прозрачной изгородью.
Я увидел там несколько мальчишечьих голов и озорные физиономии.
— Русалка, русалка, возьми меня на дно! Тебе ведь все одно.
Дружный взрыв смеха прозвучал за кустами у загородки.
— Кто это? — спросил я.
— Хулиганье! Не знают куда себя деть! — равнодушно ответила Оля.
Но Евлалия Николаевна не была так мирно настроена.
— Я вас сейчас, негодники! — крикнула она. — Пристрелю!
И направилась к забору, размахивая каким-то предметом.
— Это у нее именной пистолет со времен войны, — пояснила Оля. — Он без патронов. Она просто пугает.
Но мальчишки восприняли это как начало боевых действий, и через ограду посыпались камни.
— Эй, баба-яга! Где твое помело?
— Уголовники! — крикнула бабушка, да так громко, что с деревьев с криками поднялись и закружили над садом темные птицы.
Один из камней попал Оле в плечо. Она потирала ушиб рукой, стараясь сдержать слезы.
— Нет, вы только подумайте, как распустились, как распустились! — негодовала бабушка.
Оля встала, чтобы уйти.
— Какие мерзавцы! — продолжала Евлалия Николаевна. — Перед чужеземным человеком стыдно за наше подрастающее поколение. Ведь что творят, что творят!