Оно и понятно, литье в кокиль с подогревом формы, да еще под давлением здесь ни кто еще не освоил. Собственно и мои мастера пока пробуют свои силы на всякой мелочи, вроде ложек-вилок и прочего. Наработка опыта процесс не быстрый, но деваться некуда: лить в обычные формы, заказанные государем единороги, конечно можно, но, во-первых, эти формы в отличие от кокилей — одноразовые, а во-вторых — качество меня откровенно не устраивает. Раковины и пузыри только для картечи не смертельны, но со временем придется и гранатами стрелять и ядрами, и вот тут с точностью уже могут быть проблемы. Лить же орудия целиком и потом рассверливать долго и затратно, к тому же долговечность канала ствола серьезно страдает.
Опять же разобраться с режимом подогрева формы, освоить качественную шлифовку и полировку легче на небольших деталях. Заодно повысим точность и качество деталей для револьверных винтовок, попутно чуть снизив их вес. Впрочем, всю эту экономию сожрет крышка рамки барабана, в необходимости которой я убедился в ходе испытаний в реальных боевых условиях. Дело тут не столько в необходимости уменьшения воздействия на стрелка прорыва газов между устьем ствола и барабаном, хотя и это тоже важно. Куда как актуальнее максимально предотвратить возможность загрязнения — в бою всякое случается, и оружие на землю роняют и просто плюхаются с ним в грязь, так что лишней эта мера не будет.
Тем более, что рамка так и так состоит из двух половин и добавление такой детали на работе с оружием при заряжании не особо скажется. Единственная проблема — литая не вариант, слишком тяжелая выйдет, но к весне у нас будет готов небольшой прокатный стан, а уж отштамповать рамки из бронзовой ленты не проблема. Приходилось, как-то внедрять штамповку взрывом, так первые формы вообще ледяные делали, и ведь работало! Есть правда и минусы в этом методе, но для меня они не существенны.
…
Пир тем временем шел своим чередом, после холодных закусок под традиционную чарку водки, наступил черед лебедей, причем мне государь пожаловал крыло "царской птицы" со своего блюда, что вызвало шепоток в рядах бояр. Мастер Кашпир наклонился ко мне и поздравил: сие честь и немалая…
Затем последовала дичь верченая, которую в зал на больших блюдах внесли богато одетые стольники. Чего тут только не было: олени, вепри, косули, даже рысь, которую попробовать, впрочем, не довелось, хотя особых сожалений по этому поводу я не испытал: хватило и хорошо прожаренного кабаньего бока. Впрочем, на мясо я особо не налегал, царский пир дело неспешное и перемен будет еще много, посему торопиться не стоит. Да и по большому счету не шибко хорошо приготовлено. Испортить жаркое надо сильно постараться, но видимо для местных поваров нет ничего невозможного: местами подгорело и довольно суховато, впрочем, подозреваю, что на наш конец подали что поплоше.
После дичи пришел черед всякой рыбы. К осетрам и стерляди народ и в Европе привычен, а вот огромной белуге, на столь же циклопическом серебряном блюде, недавно приехавшие в Москву иностранцы, включая Георга Бауэра, дивились как дети малые. Мне же белугу и в своем времени приходилось едать, как впрочем, и большинство остальной рыбки, а вот сельдь из Плещеева озера попробовал впервые, и надо сказать она мне понравилась. Вина на наш конец особо не подавали, зато пива и медов хватало. Впрочем, они и понятно мы чай не послы, чтобы нам пыль в глаза пускать царским хлебосольством, да и вино для "немцев" не экзотика. Как бы то ни было, но с рыбой и мясом и пиво пошло неплохо.
Следующая перемена была наиболее разнообразной и богатой по ассортименту: одной только ухи я насчитал больше двух десятков видов, и это, не считая прочих супов и похлебок. Одновременно подали и множество разных каш, а так же множество пирогов с разной начинкой. Собственно к подаче горячего мой протеже Габдулла Хусейнов и подоспел. Место ему государь выделил не рядом с собой, но и не обидел: посадил между татарских князей, что всяко выше по статусу простых дворян и иноземных мастеров.
Резон понятен — пока дела в Казанском крае идут не шатко не валко. Война с отрядами казанских татар и примкнувших к ним черемисов и чувашей еще толком не утихла. Кто-то партизанит по лесам, как тот же Мамич-Берды, а кто-то присягает на верность и впрягается в административную работу с местным населением. Пока первых больше, подозреваю, что именно поэтому Иван Васильевич и придает такое значение казанским делам: нужно ему показать всем, что процесс пошел, дабы подтолкнуть в нужном направлении тех, кто не сделал еще свой выбор окончательно. Есть у меня подозрение, что одной только демонстрацией милости в отношении своего нового подданного, государь не ограничится, но не буду торопить события: тарханные грамоты Габдулла получит на днях, тогда и ясно будет, что к чему.