— Слушай, а там на входе обыскивают? — спросил меня Андрюха, на ходу поправляя штаны.
— А у тебя с собой что-то запрещённое?
— Ну так… Я ж не знаю, какие там порядки.
— Только не говори, что у тебя с собой наркота, — Я остановился и схватил его за рукав.
— Да не, ты чё. Так, телескоп небольшой, — Андрюха отогнул край куртки и показал висящую на поясе телескопическую дубинку, — Подарок от друзей из Польши.
— Хорошие у тебя друзья…
— Ага, — Андрюха расплылся в улыбке, — Они мне ещё и баллон газа подарили. Огромный такой, для разгона демонстраций. Я даже название выучил, зацени: хлор-бензаль-малы… Не, ладно, забыл. Но вещь стоящая.
Мы встали на перекрёстке. Андрюха достал телефон и тут же дёрнул меня за рукав. На разблокированном экране светилось сообщение:
— Так, начинается какой-то пиздец. Пошли быстрее.
— Удали сообщение.
Андрюха потыкал в экран:
— Не могу. Он админку забрал.
— Жив — уже хорошо, — сказал я, — Пошли, машин нет, вроде.
Спустя три минуты спортивной ходьбы мы приблизились к розовому зданию, построенному в духе неоклассицизма.
— Погоди-погоди, — Андрюха остановился у стенда с объявлениями, — гляди-ка. Вот он и нашёлся…
Мы потянули на себя тяжёлые двери здания и зашли внутрь. Перед просторным и прохладным холлом, выложенным керамогранитом, стояли рамки металлодетектора.
Из-за стойки высунулся охранник в дешёвом сером костюме.
— Молодые люди, вы куда?
— Мы на лекцию профессора Данилова, — ответил я.
— Паспорта, пожалуйста. Запрещённые предметы имеются?
Я замялся.
— А… Я не взял паспорт.
— Права, студенческий?
— А можно, мы вдвоём по одному паспорту пройдём? — Андрюха высунулся из-за моего плеча.
— Формально нельзя… но проходите. У нас тут камеры везде. Вашего друга с ходу опознаем, — Охранник улыбнулся и протянул руку за паспортом.
Андрюха достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок и протянул охраннику. Тот приподнял брови:
— Это что?
— Копия. Нотариально заверенная, — не моргнув, ответил Андрюха.
Охранник развернул листки. Чёрно-белую копию паспорта перекрывала размазанная фиолетовая печать и жирная роспись.
— Там, вон, печать… — Андрюха ткнул пальцем в сторону листка.
— Я вижу, молодой человек, вижу, — охранник нахмурился, сел за стол и раскрыл толстую тетрадку.
Я мельком взглянул на копию. Охранник аккуратным почерком выводил серию и номер паспорта. Тщательно перепроверив данные, он сложил листок вчетверо и отдал Андрюхе.
— Второй этаж направо. Проходите через рамку.
Андрюха также невозмутимо прошёл сквозь металлодетектор. Техника не запищала ни на него, ни на меня. С непробиваемыми покерфейсами мы удалились к лестнице.
— Валентин? — поднимаясь, шепнул я Андрюхе, — Серьёзно? Попроще имя придумать не мог?
— Круто, да? — загыгыкал Андрюха, — Всегда прокатывает. Заверенная же. Видел, у него и рамки не пищат? Настроены неправильно или не работают вообще. Профессионал, бля…
Мы свернули направо к двойной белой двери, на которой красовалась уже знакомая нам афиша. Просторный коридор упирался в цветущую оранжерею, вокруг которой стояли белые искусственно состаренные лавки. Я предложил Андрюхе устроиться в уголке и дождаться конца лекции — глядишь, удастся поймать Юрьича на выходе и поговорить с ним в тишине, но Андрюха лишь возмутился. Он жаждал немедленных объяснений. Пришлось зайти внутрь аудитории.
Лекторий был полностью забит приличного вида молодыми людьми. Юрьич стоял, облокотившись на кафедру и вещал аудитории:
— Джин Шарп воспринимал протесты совершенно иначе. Можно сказать, что Шарп оказался прагматиком. Ему удалось доказать, что насильственное сопротивление выгодно не протестующим, а авторитарному режиму…
Юрьич заметил нас, дёрнул скулой и, одновременно продолжая доносить мысль до полусотни собравшихся студентов, поманил рукой какого-то паренька в круглых очках и с копной кудрявых рыжих волос на голове.