Киссур побледнел, и глаза его слегка сузились.
— Такие слова, — сказал Киссур, — не земля в Крестном Логу. За такие слова ты заплатишь полную цену.
Камински расхохотался и вдруг вытащил черный, крокодильей кожи бумажник.
— Разумеется, — сказал он, — заплачу. По сколько за слово? Десять тысяч хватит? Только не говорите, пожалуйста, никому, а то, если скажете, что я плачу деньгами за каждый плевок, ко мне выстроится очередь желающих плевка….
Одной рукой Киссур сгреб землянина за широкий галстук, а другой заломил ему руку и дернул на себя. Землянин перекувырнулся в воздухе, описал дугу и с оглушительным шумом свалился в прудик. Киссур обернулся полотенцем и направился к дому, видимо не интересуясь, утонет его докучный собеседник или нет.
Всю ночь Бемиш провел за изучением отчетности компании (которая несомненно была липовой), а весь день — мотаясь по управам.
Три раза он говорил с Землей. Ему сказали, что вечером на близстоличный космодром прилетит Вернер Мак-Кормик, специалист ЛСВ по индустриальному строительству.
В три часа Бемиш поехал в «Ди-Джи секьюритиз». Брокерская контора, одна из лучших в империи, занимала очень небольшое место в очень престижном районе. Она располагалась в западном крыле дворцового павильона бывшего Сырного Ведомства. Все эти ведомства были расформированы после отмены двойного, дублирующего государственный, дворцового аппарата. Бывшие павильоны дворцовых чиновников были отданы землянам, и маленький домик, набитый суперсовременной техникой, встретил Бемиша чудным запахом цветов и мордочкой серебристой лисицы, высунувшейся из-за куста рододендронов.
Брокер, к которому он пришел побеседовать, был толстый молодой человек с глазами, прыгающими весело, как цифры в окошке счетчика банкнот, и золотистой нежной кожей. Звали его Александр Краснов.
Краснов увел Бемиша в переговорную, закрыл окно в сад, включил кондиционер, и они стали говорить об Ассалахе. Слухи о приближающемся инвестиционном конкурсе немного повысили цену акций Ассалаха. Однако желающих продать акции было мало. Ассалахские акции можно было по-прежнему считать неликвидными: спрэд между ценой предложения и спроса достигал двадцати процентов.
Бемишу чрезвычайно понравилась тонкая аура преуспеяния, разлитая по всему небольшому офису, отличные автомашины сотрудников и хорошенькие секретарши с длинными ножками.
Перед прилетом на Вею Теренс Бемиш изрядно изучил состояние и перспективы различных вейских компаний; он остановил свой выбор на Ассалахе и загодя приобрел довольно значительный пакет акций; более восьмидесяти процентов этого пакета были приобретены именно через Краснова. Акции были на предъявителя, но держателю пакетов акций свыше 5% полагалось этот факт регистрировать. Сейчас Бемиш владел около 6% Ассалаха, однако афишировать этот факт не собирался.
Бемиш и Краснов поговорили о своих финансовых делах, а затем молодой брокер ударился в воспоминания о баснословной дешевизне вейских ценных бумаг. Бумаги и в самом деле стоили брокерам гроши, и это уже не могло повториться. По крайней мере, если к власти не придут «знающие путь».
— Это такая маржа была, — рассказывал Краснов, — представляете, за плетушку рисовой водки продавали акции! Знаете, сколько мне стоили двадцать семь тысяч акций оссорийской никелевой концесии? Бочку водки для всей деревни и еще шоколадку «херши»! Знаете, за сколько я их продал? За четыреста тысяч денаров!
Бемиш усмехнулся:
— А за сколько вы покупали у крестьян ассалахские акции?
Брокер помолчал, размышляя. Потом он сделал нечто неожиданное. Он начал раздеваться. Он снял с себя пиджак и плоский бордовый галстук, стянул модную в этом сезоне рубашку с вертикальным воротничком и повернулся спиной к Бемишу. Бемиш ахнул. Спина Краснова, от позвонков и до копчика, была покрыта бледными, но заметными еще розовыми рубцами.
Краснов надел рубашку и спокойно пояснил:
— Когда я явился в Ассалах, меня встретил местный чиновник. «Брокер?» — «Брокер». — «За акциями»? — «За акциями». — «Пойдемте в управу, там я вам отвешу товар». Мы пошли в управу, он меня посадил на ночь в яму с навозом, а утром велел выпороть солеными розгами и сказал: «Чтобы больше тебя я в Ассалахе не видел».
— Господи!
— Кстати, он любезно разъяснил мне свою позицию. Заявил, что народ — это дитя, которое продает акции за плетушку водки, и что чиновники должны беспокоиться о его благосостоянии. И что пока он жив, ноги иностранных шакалов не будет в Ассалахе. Не то чтобы я не мог оценить его любезность. Меня, знаете ли, никогда не били солеными розгами.
— А судиться за розги вы не стали? — изумился Бемиш.
Но Краснов так поглядел на него, что Бемишу стало ясно, что он сморозил глупость.
Вернувшись в гостиницу, Бемиш почувствовал, что он проголодался, и забрел в обеденный зал. Цивилизованными в ресторане были только цены, обозначенные в межгалактических денарах. Бемиш наугад ткнул в два-три названия. Вскорости официант принес ему целую плошку дымящегося супа с пельменями, несколько тарелочек с закусками и нечто, что запоздало напомнило Бемишу любимый местным населением бифштекс из собачатины.
Бемиш едва покончил с закусками, когда на стул рядом кто-то присел. Бемиш поднял глаза: перед ним сидел человек среднего роста, со строгими, прозрачными, как бензин, глазками и с фигурой, о которой местные крестьяне обычно говорят: «какой-то совсем неумелый бог его лепил». Только лицо его при ближайшем рассмотрении несколько противоречило общему аляповатому виду и было жестким, словно скрученным из кусков проволоки.
— Добрый день, господин Бемиш, — сказал человек. — Меня зовут Роберт Джайлс. Я представляю здесь компанию «Ай-Си», — мы, знаете ли, участвуем в инвестиционном конкурсе на Ассалахский космодром.
— Какое совпадение, — сказал Бемиш, — и я в нем участвую.