В тот день, когда в столице был столь счастливо решен вопрос о финансировании четвертого по величине в Галактике алюминиевого комплекса, Мак-Кормик, Уэлси и Бемиш поехали на другую стройку, тоже государственную и тоже гигантскую.
На полдороге они чуть не утонули в огромной рытвине, за которой, метрах в семи, дорога начиналась опять. Обитавший неподалеку старик созвал народ, и народ перетащил вездеход на волокуше, стребовав за это такие гроши, что у Бемиша даже исчезли подозрения, что рытвину он устроил сам, чтобы взимать плату за перевоз. Впоследствии Бемиш узнал, что в этом месте сходились два района и начальники никак не могли договориться, кому заделывать промоину.
На развалинах Бемиш затосковал так, как никогда в жизни, от невиданной порчи природы и стройматериалов. Черные ворота на летное поле торчали на фоне синего неба, одинокие, как триумфальная арка, и были украшены разнообразными воззваниями к богам и бесам. В стартовых шахтах цвели желтые и круглые, как глаз совы, озерца. Гигантская эстакада развалилась, столбы и перекрытия обросли зеленью и цветами, по полотну, предназначенному для многотонных грузовиков, туда и сюда сновали муравьи.
Ровно половину космодрома покрывал ровный и необыкновенно колючий кустарник с синенькими цветочками и полуторасантиметровыми шипами, что придавало космопорту вид леса, окружающего замок спящей красавицы. Увы, при появлении Бемиша колючки не пропали.
Административное крыло здания космопорта обрывалось на уровне первого этажа, шахта лифта упиралась прямо в небо. О том, чтобы в нем кто-то жил, и речи быть не могло, однако Бемиш хорошо помнил имевшуюся в отчетности компании графу об офисных расходах как раз по высившемуся перед ним зданию. Что-то жуткое было в этом месте, переставшем быть частью природы и так и не ставшем частью промышленного мира. «Однако строить здесь будет вдвое дешевле», — отметил Бемиш.
Солнце уже спешило к полудню, когда Бемиш и Мак-Кормик вышли из здания к молодой бамбуковой рощице, шумящей на фоне сверкающего нержавейкой ангара. И Бемиш увидел, что они не одни: сзади за бамбуковой рощей стоял на растопыренных лапках вертолет, и ветер, поднятый его крыльями, спутал нежную салатовую травку, облепившую посадочную площадку. Бемиш спустился к вертолету. Под его брюшком, расстелив салфетку, кушал бутерброд с ветчиной человек в вытертых джинсах. Бемиш осклабился, узнав Джайлса из «Ай-Си». Рядом, похлопывая по холке рыжую лошадь в белых чулочках, стоял другой человек — Киссур.
— Добрый день, — сказал Бемиш, подходя. — Вы вместе прилетели?
— Нет, — сказал Киссур, — я на коне.
И показал вбок, где у опушки крутились еще два всадника: Ханадар Сушеный Финик и кто-то из слуг.
— От столицы на коне? — обалдел Уэлси.
— У меня Друзья неподалеку, а у друзей частный аэродром, — разъяснил Киссур.
— Да, умеют у вас строить, — сказал Уэлси, тоже подошедший к вертолету. — Вгрохали пять миллиардов и даже сена никто не косит. Почему, кстати?
— Привидений боятся, — предположил Бемиш.
— Именно так, — сказал Киссур. — Знаете ли вы, как рождается ведьма?
Никто из землян не был специалистом по зарождению ведьм, и Киссур объяснил:
— Иногда на перекрестке дорог строят храм или даже обычный дом, а потом мир меняет хозяев, и о храме забывают, или владелец дома переезжает бог знает куда. Дом плачет, старится, крыша обрастает травой, и столбы у ворот покрываются шапкой мха. Вода начинает вырезать на столбе узоры и черты, ворона вьет на нем свое гнездо. Вечером местные жители, пробираясь мимо столба, пугаются, думают — это кто-то караулит во тьме. Страх этот прирастает к столбу, наполняет его черты, проникает в его душу. Из страха и ветра зарождается душа столба, начинает смотреть на луну, гулять, когда дождь и слякоть, — так появляется столбовая ведьма.
Киссур ткнул в распахнутые ворота на летное поле и прибавил:
— Кто знает, может, эти столбы тоже бродят по ночам.
Джайлс фыркнул. А Киссур оборотился к Бемишу и спросил:
— Ну что? Дорого все это стоит?
— Это у Мак-Кормика надо спрашивать, — ответил Бемиш, — я не специалист. Моя область — финансы.
— Эту стройку бросили, чтобы потом дешево ее продать, — сказал Мак-Кормик. — Строили-строили, а через три года бросили.
— А почему именно через три года? — поинтересовался Киссур.
— Потому что согласно вашему законодательству начинающая компания три года избавлена от налогов на заработную плату и может импортировать оборудование с половинной пошлиной, — ответил Бемиш.
— А… — протянул бывший министр. — И кому ее собираются продать?
— Не мне, — заметил Бемиш.
Киссур повернулся и стал глядеть на Джайлса. Представитель компании «Ай-Си» деланно зевнул.
— Нам, пожалуй, пора, — заявил Джайлс. — Могу подбросить желающих до столицы. Вездеход забрать не могу.
— А Теренс останется, — сказал Киссур. — Мы поездим вместе на лошади.
Он кивнул одному из своих спутников, и тот спешился. Лошадь подвели поближе, и Теренс уставился в крупный коричневый глаз. Лошадь жевала мундштук, и ее бока то поднимались, то опадали. Лошадь смотрела на Бемиша, и Бемиш смотрел на лошадь.
— Вот это хвост, — сказал Киссур, — а вот это голова, а посередине водительское сиденье. Чего же вы стоите? Садитесь.
— Мне не нравится, — ответил Бемиш, — что эта штука шевелится раньше, чем я включил зажигание.
Киссур и слуги его довольно захохотали.
Однако Бемишу все-таки пришлось влезть на коня и пробираться по безумному лесу, в котором росли релейные мачты, обвитые лианами. Бемиш устал и отбил себе задницу, и в конце концов чуть не утоп в лужайке, оказавшейся на поверку болотцем внутри пусковой шахты.