Она распахивает глаза, и он в очередной раз удивляется глубине её взгляда. Раньше он бы сказал, что у неё глаза матери, но теперь он понимает, что это не так. Её взгляд чище, порой холоднее, а иногда наоборот. В нём часто можно разглядеть её эмоции и весёлые искорки, согревающие его своим блеском.
И снова эта сентиментальность. Проклятье…
— Я согласна.
Её признание обескураживает. Она улыбается, и эта улыбка вонзается острым клинком ему в спину. Он смотрит на её лицо, соединяя линиями веснушки. Пухловатые губы слегка влажные из-за языка, скользнувшего по ним несколькими секундами ранее. Ветер подхватывает её волосы, развевая их, как флаг. Она смотрит на него с хитрым прищуром, явно ожидая, когда он задаст ей вопрос. Ну вот, ей уже удаётся читать его. Он выкуривает сигарету и, бросив окурок в урну, берёт её за руку.
— Пошли.
Её ладонь в его руке начинает согреваться. Он чуть ли не бежит, таща её за собой. Она всё понимает и это действует, как свистящий в воздухе кнут. Они вдвоём этого хотят. Её глаза цепляются за него выжидающе. Что она хочет услышать — он знает. Только он не готов ей это сказать.
В лифте ему приходится встать вперёд. Тяжело дыша, он смотрит на табло, отсчитывая этажи. Только это занятие не помогает и легче ему не становится. Он ведёт плечами, пытаясь расслабиться. Проклятье! Внезапно, её руки ложатся сзади на его спину. Затаив дыхание, он стоит, ожидая, что она будет делать дальше. Ладони скользят по спине, стирая волшебным образом напряжение. Он начинает задыхаться. Руки вновь проскальзывают по спине, опускаясь ниже, подхватывая рубашку, заправленную в джинсы. Она тянет её на себя, касаясь пальчиками кожи. Лифт, наконец-то, звякает, открывая двери. Он выходит, так и не оборачиваясь к ней.
В квартире царит полумрак, нарушаемый светом соседних небоскрёбов. Они поднимаются по лестнице молча, вслушиваясь, в громкое сердцебиение друг друга. Он стягивает через голову рубашку. Её ладошки вновь проскальзывают по спине. Из последних сил, стараясь не наброситься на неё прямо в коридоре, он оборачивается к ней. Её глаза широко распахнуты, в них есть всё: разочарование, гордость, презрение и….
— Чего ты хочешь, Санса?
Она испуганно вздрагивает, поднимая на него загнанный взгляд. Сама не рада, что связалась с ним. Понимает, что угодила в болото. Он понимающе улыбается, надеясь подбодрить её и узнать правду, но она молчит. Уязвлённое самолюбие даёт о себе знать молниеносно. Он толкает дверь в спальню, сдерживая внутри бушующий ураган. Так и знал! Ей ничего не нужно!
— Эй, — он оборачивается к ней, продолжая закипать. — Тебя. — Бормочет она, вставая на цыпочки. — Я хочу тебя.
— Санса…
***
Он приподнимается на локте, смотря на её спину с бисеринками пота. Наклонившись, слизывает капли языком, скользя вдоль позвоночника снизу вверх. Её тело покрывают мурашки, когда он утыкается носом ей в шею. Он улыбается, смотря, как она смеётся, уткнувшись лицом в подушку.
— Что? — с улыбкой интересуется он, продолжая собирать языком блестящие частички влаги.
— У тебя язык шершавый. Как у кота.
Она начинает хихикать. Он сжимает её в объятиях, перекатываясь с ней вместе на кровати. Она недовольно поджимает губы, но сразу же расслабляется, утыкаясь подбородком ему в грудь. Сгибом пальца, он проводит по её губам. Признание почти, что готово сорваться с его языка, но он успевает взять себя в руки. Ткнув пальцем ей в нос, он вытягивается, устремляя взгляд в потолок.
— Я буду скучать по тебе, — она ёрзает на нём, пытаясь устроиться. — Если вдруг ты решишь уйти.
— А если не решу? — сердце делает сумасшедший пируэт, радостно хлопая в ладоши. Он усмехается, покачивая головой. — Что ты будешь делать тогда?
— М-м-м, — тянет он, продолжая изучать лампочки на потолке. — Не знаю.
— В этом то и проблема, — она вздыхает, перекатываясь на свою половину. — Ты не знаешь, чего хочешь.
Он бросает на неё рассерженный взгляд.
— Можно подумать ты знаешь.
Она смотрит на него задумчиво, ничего не отвечая, и его тут же накрывает паника. А ведь она знает, чего хочет. Только вот он не сможет ей этого дать. Не потому что не может, нет. Просто ему не нужно всё это, а вот ей наоборот. Пройдёт ещё один год и она, насытившись такой жизни с ним, окончательно решит сбежать. А ещё через год, она сделает это без зазрения совести.
Не смотря на то, что снаружи он спокоен, внутри у него всё клокочет от ярости. Её грудь ритмично поднимается и опускается. Ну, надо же, уже спит. Пальцем он оттягивает одеяло, желая рассмотреть её лицо, найти что-то, что могло ускользнуть от него. Но глаза слипаются, не желая концентрироваться на ней, и вот он уже засыпает, видя во сне такой же, как и у него, серо-зелёный взгляд.
========== 36 ==========
Она опирается о перила, слегка приподнимаясь на мысках. Голова начинает кружиться, и она резко отстраняется, испуганно поглядывая на стеклянную перегородку, отделяющую её от падения с пятидесятого этажа. Чокнуться можно! Панорама Нью-Йорка впечатляет, как никогда. Солнце, отражённое в зеркальных стёклах соседних зданий гуляет по столику, накрытому к завтраку. Из маленьких колонок, вмонтированных в ниши под раздвижными окнами, играет HIM. Join Me разносится, растворяясь в воздухе. Она запрокидывает голову, впитывая в себя оживлённое гудение города.
— Х-м-м, Келли превзошла саму себя, — раздаётся за спиной его голос.
Он вешает идеально выглаженную рубашку на спинку маленького диванчика и усаживается сам, протягивая руку к заварочному чайнику. Чашки наполняются зелёным чаем, отдающим мятным ароматом. Его глаза темнеют, разглядывая её с ног до головы, и она ёжится. От серо-зелёного рентгена не спасает даже коротенький атласный халатик. Он усмехается, замечая её смятение.
— Так во сколько мне забрать тебя?
— Не знаю, — она прокручивает в голове информацию, полученную от Джона. — Около восьми.
Он кивает, поджав губы. Лицо ничего не выражает, но она прекрасно понимает, что он злится. Радужка блестит металлом, брови сдвинуты. Он проводит пальцем по бородке, поглаживая аккуратно подстриженные волосики. Интересно, как он будет выглядеть без этих своих усиков? Она закрывает глаза, пытаясь представить его гладко выбритое лицо, но ничего не выходит. Притянув к себе чашку, делает глоток. Похоже на чай, которым мама их пичкала в детстве, только у этого вкус более насыщенный. Она забирается на диванчик, подтягивая колени к себе.
— Ты никогда не ешь утром, — он хмурится. — Почему?
— Привычка, — она подхватывает хрустящий тост, намазанный джемом. — Я всегда старалась слинять из дома быстрее, поэтому завтрак у меня проходил в столовой колледжа или дешёвых кафе.
Он хмыкает, отправляя в рот маленький кусочек омлета. Волосы, всё ещё влажные после душа, топорщатся из-за ветра в разные стороны. Она удивлённо хлопает глазами, смотря на отросшие, завивающиеся пряди. Он то и дело отвлекается, проверяя пищащий телефон. Наконец, он откладывает его в сторону и, поддавшись вперёд, устремляет на неё свой хитрый взгляд.
— Съездим куда-нибудь? — она наклоняет голову набок, ожидая продолжения. — Италия, например.
— Ты меня итак пугал, — он ухмыляется. — А сейчас ещё больше. У тебя всё в порядке с головой?
— Будешь сидеть дома, — длинные пальцы комкают салфетку. — Поеду один. — Она усмехается. — Давно я не отдыхал по-настоящему.
— По-настоящему?
— Угу.
— И как же ты обычно отдыхал?
— Да ничего особенного, — он пожимает плечами. — Бары, клубы, девушки.
Его глаза сверкают. Она вытягивает губы, делая вид, что её нисколько не задела эта информация. Урод! Схватив яблоко, она кидает его в него, чётко прицелившись, и попадает в грудь.
— Совсем рехнулась?! — он со звоном ставит чашку на стол, подбирая с пола покатившийся снаряд. — Психованная.
— Придурок.
Он резко встаёт и, перешагнув через стол, нависает над ней. Она задерживает дыхание, понимая, что в очередной раз перешла грань. Его и без того тёмные глаза расширяются, вспыхивая опасным блеском. И снова этот электрический разряд, пробегающий волнами по телу. Она испуганно вздрагивает, вызывая на его губах кривую улыбку. Протянув руку, он бесцеремонно хватает её за подбородок, слегка сдавливая.