— Ешь, я сказал.
— Я не хочу, — шепчет она с хрипотцой.
— Не заставляй меня кормить тебя через силу, — её взгляд внимательно оглядывает его с головы до ног. Он нервно поправляет рубашку. — Немедленно! — Чуть ли не кричит он.
Она испуганно вздрагивает. Сев в кровати, она протягивает руку к чашке с чаем. Бросив лимон, она несколько секунд мешает содержимое ложечкой, а затем делает глоток. Отлично! Он отступает, стягивая с себя рубашку. Слава Богу, в комнате царит полумрак, и она его не видит. Усевшись на спинку дивана, он молча следит за ней, пока она, наконец, не доедает сандвич. Вытерев руки и рот салфеткой, она отставляет поднос в сторону и поднимает на него взгляд:
— Спасибо.
Он ничего не отвечает ей. Чёрт, её голос. Внутри всё сжимается. На её лице испуг, зрачки расширены. Она натягивает на себя одеяло, кутаясь в него. Тишину прерывает хриплый кашель. Со стоном, она откидывается на подушку, скрываясь от его взгляда. Телефон в кармане снова пищит. Ах, да он же должен был скинуть информацию. Сетуя на свою забывчивость, он выходит из спальни и направляется в кабинет, погружаясь в бумаги.
***
Он знает, что она не спит. Так же, как и он. Тяжело вздохнув, он переворачивается на бок и закрывает глаза, пытаясь отвлечься, но ничего не выходит. И подсчёт овец не помогает. И даже снотворное, которое он откопал у себя в столе.
Она снова чихает и шмыгает носом. Ну, по крайней мере, она поела. Он вытягивает ногу, задевая её. Чёрт! Слишком холодная. Приподнявшись на локте, он внимательно вглядывается в её профиль, следя за веером ресниц, обрамляющих глаза. Внутри всё стягивается в тугой узел. Плевать. Портить уже нечего. Содрав с неё одеяло, он притягивает её к себе, шаря руками по телу. Губы, с привкусом лекарств, отвечают на его жадный поцелуй. Холодные руки цепляются за него. На секунду он замирает, представляя, что именно так, всё происходило у них. У неё и у этого мудака. Рыкнув, он со всей силы сжимает её за шею, прерывая поцелуй.
— Больно!
— Мне плевать.
Сорвав с неё шортики, он раздвигает коленом ноги, сразу же входя в неё. Она вскрикивает, цепляясь за его плечи. Подстёгиваемый невидимым кнутом, он скользит в ней, каждым своим движением заставляя её стонать. Ему хочется сделать ей больно. Никакого удовольствия, только лишь боль. Тупая. Ноющая. Как у него. Уткнувшись в её шею носом, он прихватывает зубами кожу и сильно оттягивает её. Она снова вскрикивает. Её руки начинают шарить по спине. Нет! Изловчившись, он хватает её за запястья и заводит руки за голову.
Она всхлипывает. Плевать. Толчок. Ещё один. Ещё. Он движется, как заведённый. Это она во всём виновата! Она! Горло начинает раздирать от хрипа. Пот градом катится по лицу, скатываясь в глаза. Концентрируясь на ней, на её срывающемся дыхании, на полуприкрытых глазах, он продолжает пытать себя.
Ненавидит. Как же он её ненавидит.
========== 38 ==========
Она чувствует на себе его взгляд. Всё такой же тёмный, металлический. Он ходит по спальне, застёгивая рубашку. Пальцы приподнимают воротник, и на шею ложится галстук. Мятный, с белыми, еле заметными строчками.
— Не задерживай меня, — голос резкий. — Ешь.
Она бросает взгляд на поднос. Каша, джем, свежие фрукты, тосты с сыром и кофе. Есть надо, только она не хочет. Словно бы поняв её настрой, он со свистом втягивает воздух и садится на кровать, грубо сдвигая её в сторону.
— Я устал повторять.
Их взгляды на секунду пересекаются. Темнота его глаз сковывает. Она прерывает зрительный контакт и начинает рассматривать синяки на запястьях. Чёткие следы пальцев. Чужих. По телу пробегает дрожь. Ей необходимо остаться одной. Почему он не уходит? Она хочет разреветься, но не при нём.
— Блядь….
Он проводит рукой по волосам, приглаживая их. Безумно злой, холодный, способный на что угодно. Его губы дёргаются, складываясь в кривую усмешку, больше похожую на оскал. Упираясь рукой в матрас, он сдвигается к ней, практически нависая. Его галстук раскачивается как маятник, раздражая. Ей хочется протянуть руку и остановить эти качели, но она не может. Скованное тело всё ещё не слушается её.
— Я считаю до пяти, — звенящим шёпотом, произносит он. — Один, два, три….
— Я не хочу.
Он закусывает губу. На шее гуляют желваки, ноздри вздуваются. Пытаясь сдвинуться, она случайно задевает его и испуганно замирает. Одно касание, а сколько боли. Его пальцы подрагивают, и на секунду ей кажется, что он накроет её руку своей, но этого не происходит. Отвернувшись, он долго сидит, разглядывая стену. Безжалостный в своём молчании, он как никогда нужен ей. Разум стучит в набат, призывая её к действию, но она не обращает на это внимание. Вздохнув, она протягивает руку и берёт тарелку с кашей. Его черты на секунду смягчаются. Резко встав, он подходит к столику, подхватывая серебристые запонки. Он маячит всё то время, что она ест, изредка бросая на неё взгляды. От его мельтешения начинает кружиться голова. Она отставляет в сторону тарелку с фруктами, заходясь в кашле.
— Выпей таблетку, — он занимает свою привычную позицию, усаживаясь на спинку дивана.
Она подчиняется ему. Пальцы выдавливают из блистера желтоватую капсулу. Запив таблетку, она бросает на него взгляд, ожидая одобрительного кивка головы, но он не реагирует. Ему плевать.
— Поговори со мной, — он фокусирует на ней взгляд. — Пожалуйста.
Он покачивает головой, усмехаясь. Подхватив пиджак, он встаёт и направляется к двери. Она в истерике заламывает руки, понимая, что он собирается оставить её одну. Вытянув руку, ей удаётся прихватить его за брючину. Он гневно сверкает глазами, смотря на неё сверху вниз.
— Пожалуйста, — по щекам начинают бежать слёзы. — Мне больно.
— Мне тоже.
И выходит.
***
Она приходит в себя через полторы недели. Всё это время он следит за тем, как она ест, сразу же исчезая, стоит ей вновь обратиться к нему. Его взгляд становится ещё жёстче, черты лица заостряются, движения становятся резче. Практически каждую ночь, она отдаётся ему с отчаяньем, грозящим перерасти в безумство. Молча, пряча глаза, сдерживая стоны, они причиняют друг другу боль. Он её убивает.
— Санса, — она отрывается от тарелки, встречаясь взглядом с Келли. — Извините, что вмешиваюсь, но у вас всё в порядке?
— Д-д-да, — неуверенно мямлит она.
Карие глаза мягко обволакивают её невидимой дымкой, успокаивая. Она благодарно улыбается Келли. Это молчание может продолжаться вечно. Сжав губы, она встаёт и чуть ли не бежит в спальню. Он может избегать её сколько угодно здесь, но не на работе. Там, у него не останется выбора, и он будет вынужден с ней поговорить. Плевать, что будет потом. Необходимо расставить все точки сразу же, на месте!
Отражение в зеркале решительно сверкает глазами. Собрав волосы в пучок, она начинает краситься. Пудра, подводка, тушь, румяна, помада. Лицо начинает преображаться, приобретая дерзкие черты. Она улыбается сама себе, продолжая аккуратно поправлять макияж. Распустив волосы, она долго смотрит в зеркало, пока не решается их выпрямить. Через пятнадцать минут, она уже прыгает по спальне, пытаясь застегнуть молнию на платье, а ещё через несколько уже семенит по лестнице, цокая каблучками.
Дорога до его офиса занимает не более часа. Выехав на дорогу, она врубает музыку, взвинчивающую её ещё больше. Теперь он не уйдёт от этого разговора. Либо они говорят с ним сейчас, либо…. Она трясёт головой, не желая углубляться так далеко во все эти «либо». Из колонок гремит песня какой-то скандинавской группы. Пытаясь отвлечься от жужжащих в голове мыслей, она начинает подпевать, всё больше расслабляясь.
Я ни в чём не виновата. Я ничего не сделала. Как мантру повторяет она, заходя в огромный холл чёрно-белых тонов. Ей без труда удаётся пройти охрану, показав свой паспорт. Служба охраны опасливо пялится на неё, пока она следует к лифту. С невероятной скоростью, она поднимается наверх. Взявшаяся из воздуха смелость испаряется также быстро, как она достигает двадцатого этажа. Ещё один холл — из стекла и чёрно-белого мрамора. Кругом кожаные диваны, картины, цветы в высоких горшках. Так вот где он проводит всё своё время. Из-за стола к ней подходит молоденькая девушка.