Её глаза красиво расширяются, одаривая его почти забытым, пренебрежительным взглядом.
— Идиот, — бормочет она, отталкивая его от себя. — Ты выставил меня не пойми кем.
— Вот как? — он встаёт и подходит к столику, подхватывая бокал с вином. — И в какой же момент? — Он облокачивается на диван, впиваясь в неё взглядом. — Тогда, когда я спас тебя от неминуемого уединения с белобрысым ублюдком или позволил себе при всех взять тебя за руку и потащить за собой?
— Когда позволил себе взвалить меня на плечо! — он еле успевает увернуться от чётко брошенной подушки. — Ты видел, что теперь происходит с моим телефоном?!
— Видел, — он расплывается в довольной улыбке. — Тебе пишут и звонят.
— Ты очень сообразителен, — язвительно бросает она.
Он улыбается ей. Поставив бокал, он подходит к лежащему на полу платью и поднимает его. Она ничего не говорит ему, пронзая своим синим взглядом. Молча, не обращая внимания на её надутые губы, он ходит, собирая разбросанные вещи, и небрежно бросает их в раскрытый чемодан. Приподняв свою рубашку, он усмехается и показывает ей, след от помады:
— Она стоила две тысячи.
— Мои нервы стоят дороже.
Он открывает рот, чтобы съязвить, но быстро передумывает. Обведя взглядом номер, он довольно хмыкает и возвращается в постель. Она вяло сопротивляется, пока он пытается придвинуть её к себе и, после короткого боя, сдаётся, утыкаясь в него носом. Он хрипло смеётся, вдыхая её аромат. Да, это опьяняет сильнее любого алкоголя. Если бы он знал, куда заведёт его эта девчонка, то ни за что в жизни не стал бы с ней связываться. Хотя кому он врёт? Он решил связаться с ней ещё тогда, когда подошёл к ней в баре. В тот момент он уже нарушил один из своих принципов: никогда не подходить первым. Все остальные были отметены и убраны в дальний уголок мозга. Порой, высчитывая каждый свой шаг, а порой устремляясь напролом, он сам загонял себя всё дальше и дальше, позволяя вновь проявившимся эмоциям взять над собой верх. Глупо теперь сопротивляться.
Единственное, что он может — укрепить свои позиции и не дать ей до конца завладеть собой. Осталось, правда, решить, как поступить с последним, потому что пока у него ни черта не получается.
— Почему ты хмуришься?
— Устал, — врёт он. — Давай спать. Подъём в семь.
Она тяжело вздыхает и вырубает торшер. В темноте он видит, как блестят её глаза, приближаясь всё ближе, пока, наконец, она не укладывается на его плече.
***
Ему приходится потратить несколько дней на тот завал счетов, который образовался за время его отсутствия. Отвлекаясь на дибильные предложения Мартелла и уделяя по несколько часов интервью с соискателями, он практически перестал видеть её, ограничиваясь звонками и сообщениями в течение дня.
— Так что ты там от меня хочешь? — грохочет Мартелл, вырывая его из своих мыслей.
— Чтобы ты выкупил акции Неда, — он выхватывает у Оберина свой паркер и убирает его в ящичек. — Контрольный пакет.
— И для чего мне эта фирма?
— Не тебе, а мне, — Мартелл изгибает брови. — Ты купишь эти акции на мои деньги и затем, уступишь их мне. Через какое-то время.
— А-а-а, — тянет Оберин. — Как там говорят у вас англичан? Кто сидит между двумя стульями, легко может упасть?
— Я — ирландец, — огрызается он. — К тому же далёк от всей этой чепухи. Поэтому, спрашиваю у тебя ещё раз: ты поможешь мне или нет?
— А что поимею с этого я? — Мартелл резко встаёт и начинает расхаживать по кабинету. — У тебя будет фирма и дочь Старка, а у меня?
— А у тебя — вино, поставляемое в Штаты и за его пределы.
— Заманчиво, но мой ответ — нет, — он резко поддаётся вперёд, боясь, что ослышался. Какого чёрта?! — Мне нужна компания.
— Компания?! — он встаёт вслед за Мартеллом и подходит к нему. — И какая же компания тебе нужна?
— Баратеона. Или лучше сказать Ланнистеров? Видишь ли, у меня с ними свои счёты.
— При чём здесь я?!
— А при том, что ты был вхож к ним, пока не увёл из-под носа Джоффри невесту, — он сжимает руки в кулаки, понимая, к чему клонит Мартелл. — Сделай так, чтобы компания Баратеона принадлежала мне, и я тебе помогу.
— Ты издеваешься?!
— Нет, Мизинец, я торгуюсь. И моя цена — компания.
Он отворачивается от него, начиная разглядывать висящие на стене бамбуковые планки под мощным пуленепробиваемым стеклом. Сунь Цзы и его трактат ведения войны. Несколько лет назад он потратил несколько миллиардов, чтобы выкупить оригинал и ещё несколько миллионов, чтобы оплатить услуги переводчика. Тринадцать глав, которые он знает наизусть. Искусство дипломатии, искусство шпионажа, искусство войны.
Мощь — это умение применять тактику, сообразуясь с выгодой.
— Я согласен, — произносит он, нарушая тишину. — Но мне нужны гарантии.
— Гарантии — моё слово, — Мартелл подхватывает пиджак и направляется к выходу. — Жду от тебя предложений.
Дверь хлопает. Он ещё раз бросает взгляд на трактат и, ухмыльнувшись, произносит себе под нос:
— Ведение войны основано на обмане.
***
Он паркуется около центральной больницы Куинса и устремляется к входу, оглядывая огромное здание. Проклятье! Здесь можно потеряться! Он со всей силы сжимает челюсть, когда мимо пробегают маленькие дети, начиная путаться под ногами. Оглянувшись, он замечает болтающих в нескольких метрах родителей. Кажется им всё равно. Он нервно дёргает плечом, обходя хныкающую девочку и маленького пацанёнка, пытающегося её успокоить, вслушиваясь в детские голоса:
— Джейни, не плачь, давай я отдам тебе свою машинку.
— Но я не хочу, машинку, я хочу ку-у-клу!
Девчонка снова обегает его, пытаясь оторваться от паренька, но тот бежит вслед за ней, хватая её за руку. Ему приходится резко затормозить, чтобы не налететь на детей. Проклятье! Куда смотрят их родители?
— Сэр? — он бросает на зарёванную девочку ошарашенный взгляд. — Вы потеряли.
— Что? — натянуто интересуется он.
— Какую-то карточку! — парень бросается назад и тут же возвращается, протягивая ему распечатанную фотографию Сансы. — Ух ты! А она красивая.
— Спасибо.
Он выхватывает фотографию и широким шагом направляется дальше. Чёрт! С этими детьми, он уже и думать забыл, зачем сюда приехал. Ах, да, точно, узнать про этого доктора Грейса. Он бросает взгляд на часы. Всего пять вечера. Что ж, у него ещё есть время. Вытащив пачку сигарет, он прикуривает, пропуская через лёгкие дым. Так чуть-чуть лучше.
— А это Ваша жена? — раздаётся сбоку. Он закашливается и, обернувшись, вновь замечает ту парочку. — А как её зовут?
— Том… — одёргивает парня девочка. — Пойдём.
— А она тоже лежит в больнице? — не унимается пацан. — У нас дедушка лежит в больнице. Мы приехали его навестить.
— Том! — снова звонкий голос.
— Он у нас пожарник. А Вы кем работаете?
— Ты слишком разговорчив для парня, — наконец произносит он, игнорируя вопрос мальчишки. — Твои родители не учили тебя, что разговаривать с незнакомцами не стоит? — Он наклоняется над замершей от испуга Джейни. — Он твой брат?
— Д-да, — заикаясь, отвечает она. — Том.
— Это я уже понял, — зареванные глаза становятся ещё шире, когда он ухмыляется. Итак, Джейни. — Девочка вздрагивает, когда он произносит её имя. — А тебя родители учили не разговаривать с незнакомцами? — Кивок головы. — Прекрасно. Пожалуйста, объясни этот момент ещё раз своему брату, хорошо?
— Д-да, сэр, — он резко выпрямляется, продолжая смотреть на детей сверху вниз. Девчонка берёт за руку парня и тянет его за собой. — Пойдём, Том.
— Вы — злой человек, — на удивление серьёзным тоном, бросает пацан. — А ей нужен хороший.
Том указывает пальцем на фотографию в его руке. Ему хочется что-нибудь ответить мелкому сопляку, но он не может. Смотря за удаляющейся парочкой, он вскипает всё больше и больше. Будь это не ребёнок, а мужчина, то он бы давно заткнул его. А теперь что? Стоит, клокоча и ненавидя всех вокруг. Сначала выкрутасы Мартелла, теперь эти мелкие. В голове снова проносится голос парня. Злой человек? Проклятье! Он обегает взглядом двор, ища глазами детей, но они уже успели исчезнуть, как и их родители.