Проклятье! Почему так сложен выбор! Если он будет продолжать настаивать на аборте, то потеряет её навсегда. Она никогда его не простит, никогда не даст ему второго шанса, вычеркнет его из своей жизни. Он не готов, не хочет, слишком рано…. Да что там рано и не готов, он не сможет! Не сможет никогда этого понять и принять! Не сможет делить её с кем-то. Оставь она этого ребёнка, что будет дальше? Наверняка, она полюбит его. Многие девушки с ума сходят от маленьких детей, а она, тем более, учитывая, что выросла в многодетной семье. Она полюбит ребёнка, которого, как минимум он будет избегать, а как максимум ненавидеть за то, что встал между ними. Вся эта сопливая чушь, что дети способны сплотить — брехня. Ни черта они не способны. Всё будет только хуже. Недосып, отсутствие секса, дешёвые отмазки, в виде головной боли и недовольный вид, как и у её матери. Одна мысль об отцовстве, а столько эмоций! Что он сможет дать ребёнку, кроме денег и своей фамилии? Ничего! Он же не сможет его полюбить! Почти двадцать лет он со спокойной душой существовал в своём вакуумном шаре, а потом появилась она, проткнув оболочку своим холодным взглядом. И вот теперь она добивает его, втаптывает, уничтожает! Он стонет и тут же переводит взгляд на её лицо.
Глаза испуганно расширены, к тому же покраснели. Она проплакала всю ночь. Всю ночь он слушал чёртовы всхлипы, но так и не смог заставить себя прикоснуться к ней и попытаться хоть как-то её успокоить. Она шевелится, натягивая на себя одеяло. Надо что-то сказать, только что?! Он слишком резко вскакивает и подлетает к ней, нависая. Блядь! Она отползает от него на другую половину, вжимаясь спиной в изголовье кровати. От неожиданности, он застывает, не зная, что делать дальше. Она его боится. Она уже его боится. Вот дерьмо!
— Не смей никуда выходить из дома, — выдавливает он из себя. — Ты меня поняла?
Она ничего не отвечает ему. Он с отчаяньем поддаётся вперёд, замечая в её глазах безразличие. Нет, нет, нет, пожалуйста! Раскрыв рот, он мысленно представляет, как между ними вырастает стена. Кулак обрушивается на кирпич, пытаясь разбить его, но ничего не выходит. Он в ужасе отстраняется от неё, чувствуя, как внутри всё обрывается. Не может быть. Только не это! Она уйдёт от него в любом случае. В любом!
С ужасом, готовым перерасти в ярость, он вылетает из спальни, врезаясь в противоположную стену. Ему нельзя сейчас возвращаться к ней, он может обидеть её ещё больше или, что ещё хуже, причинить ей физическую боль. Необходимо поработать. Загрузить себя по полной. Подумает обо всём этом вечером. К тому моменту буря внутри него уляжется, и он сможет спокойно всё взвесить и решить, как поступить дальше. Оттолкнувшись от стены рукой, он выпрямляется и, покачиваясь, спускается вниз. На кухне Келли гремит посудой. При виде него, она заботливо улыбается, придвигая ему чашку с кофе:
— Мистер Бейлиш, поздравляю. Я так рада за вас и миссис Бейлиш.
— Спасибо, — с натянутой улыбкой произносит он. — Келли, проследите, чтобы моя жена сегодня не покидала квартиру. Ей необходимо отдохнуть.
— Конечно, мистер Бейлиш.
Он делает глоток, задумчиво поглядывая на лестницу. Чёрт её знает, на что она способна. Оставит Лотора здесь. Проследит за ней и заодно за Келли.
— Я буду к пяти, — произносит он, ставя на стол пустую чашку. — Спасибо.
Резкими шагами направляется по узкому коридору в сторону служебных помещений. Не удосужившись постучать, открывает дверь, сразу же замечая Лотора перед мониторами с камерами видеонаблюдения. Картинки скачут, сменяя друг друга: холл, кухня, коридор первого этажа, библиотека, второй этаж, гостевые спальни и… закрытая дверь в спальню. Он с трудом отрывается от экрана, переводя взгляд на успевшего вскочить со стула Лотора.
— Проследи за моей женой, — приказывает он. — Она не должна покинуть квартиру. Если с ней что-то случится, позвони сразу же мне. — Лотор понимающе кивает. — И вообще, держи меня в курсе её перемещений даже здесь! Что ела, когда и так далее. Понял?!
— Да, сэр.
— Отлично.
Он выскакивает из кабинета и сразу же направляется на выход. Лифт спускается невыносимо долго. Кажется, что он спускается целую вечность, хотя проезжает всего лишь один этаж. Прислонившись к стенке, он поднимает глаза к потолку. У него будет ребёнок. Изо рта вновь вырывается стон, когда он вспоминает о Нэде и Кэт. Встречу с первым ему не пережить. Да и Кэт попытается сделать всё, чтобы уничтожить его. Дерьмо….
Наконец створки лифта открываются, и он оказывается на парковке. Нажав на ключ, он снимает с сигнализации новенькую БМВ. Машина ревёт, стоит ему только слегка коснуться педали газа. А что если ему никуда не ехать сегодня, а просто погонять? Выпустит всю свою злость, а затем вернётся домой. Движок одобрительно гудит, подбивая его на мимолётную слабость. Так, ладно, час максимум. Он вдавливает педаль, вырываясь за пределы гаража. Держа курс на Бруклинский мост, он прыгает из ряда в ряд, подрезая и втискиваясь между машинами. Руль начинает вибрировать, когда на цифровом спидометре появляется ярко-синяя цифра. Двести двадцать. Чёрта с два. Он резко тормозит, подруливая и уводя машину ниже, в туннель. Быстро набрав скорость, он вновь вырывается вперёд. Ему хочется закричать от адреналина, переполняющего его изнутри. Глаз цепляется за яркий зелёный щит:
Вы покидаете Нью-Йорк
***
Добро Пожаловать в Питтсбург
Он резко тормозит у ближайшей заправки, поднимая за собой столб пыли. Заглушив двигатель, он выпрыгивает из машины, разминая затёкшее тело. Пять часов в пути и почти семьсот миль за спиной. Желудок стягивает в тугой узел. Надо перекусить, хотя бы чуть-чуть. Он хмуро оглядывает дешевое обшарпанное здание придорожного кафе. Окликнув паренька с заправки, он засовывает ему в карман стодолларовую купюру и кивает на машину:
— Помой окна и фары, — парень с готовностью кивает. — И проверь давление в шинах.
Пацан моментально скрывается и уже через несколько минут бежит к машине с ведром и губкой. Удовлетворённо хмыкнув, он бредёт к дальнему одноэтажному зданию, поднимая ботинками пыль. Телефон в кармане вновь вибрирует. Наверняка Лотор. Он достаёт из кармана мобильник, но это всего лишь оповещение, что аккумулятор разряжен. Три процента?! Проклятье! Он быстро обегает взглядом последнее сообщение, пришедшее пятнадцать минут назад. Она попросила приготовить ей поесть, а сама скрылась в спальне. Что ж, по крайней мере, она не лежит пластом. Он хмурится, понимая, что вчера перегнул палку. Она напугана и растеряна не меньше, только показывает это не так открыто, как он. Телефон в его руке вновь издаёт жужжание и, сверкнув напоследок экраном, вырубается. Чёрт!
Он задерживается у кафе, прикуривая. Выкурив несколько сигарет подряд, он заходит внутрь, оглядываясь. Диванчики у окон, обтянутые в красно-белую кожу, на стене граммофонные пластинки и фотографии знаменитостей пятидесятых годов. Если бы не его настроение, то он бы, пожалуй, оценил эту атмосферу. Усевшись за дальний столик, он подпирает подбородок длинными пальцами, смотря как к нему, покачивая бёдрами, направляется молоденькая официантка. Нежно-голубая форма и белый фартук. Ощущение другой реальности. Она приветливо ему улыбается и, достав из-за пояса блокнот и ручку, с ярко-выраженным акцентом произносит:
— Добро пожаловать! Готовы сделать заказ?
— Я не смотрел меню, — лицо девушки изменяется. — Что бы вы могли посоветовать?
— Наш фирменный завтрак: кофе с корицей, свежевыжатый сок и тосты с авокадо и яйцами пашот.
— Сойдёт, — официантка оборачивается, чтобы уйти, но он задерживает её. — Извините, у вас есть зарядка?
— Простите?
— Мне нужно зарядить телефон, — он достаёт мобильник, показывая разъём. — Может, есть что-нибудь похожее?
— Конечно! — девушка подскакивает к стойке и, перегнувшись, достаёт белый шнур. — Розетка у вас за спиной.
— Спасибо.
Он ставит мобильник на зарядку. Что ж, пока будет есть, успеет хотя бы чуть-чуть подзарядить телефон. Бросив взгляд на часы, он начинает рассчитывать время. Сейчас два, если он выедет в три, то к семи должен быть дома. Это, правда, при учёте того, что он будет гнать так же, как он ехал с утра. Двести сорок с выездом на встречку. Несколько раз он чудом успевал перестроиться назад, скрываясь от несущихся из-за поворота машин. Странно, но даже возможная смерть не встряхнула его так, как новости об отцовстве.