— Кстати, не расскажете, кто из ваших знакомых хорошо знал химию?
Я заметил, как вспыхнули её уши, а лицевые мышцы передёрнулись в нервном тике. Очевидно, она поняла, что у следствия достаточно оснований для таких вопросов, и ей лучше ответить честно, если она всё ещё надеется отвертеться.
— Ну… Да. Ненад Манджукич, брат Сары. Только… Только какое это имеет отношение к делу? Он уехал ещё в сентябре!
«Что с ней такое? — с усмешкой подумал я. — Кажется, она занервничала».
— И давно вы с ним знакомы?
— С лета, — процедила сквозь зубы Анна, посмотрев на меня исподлобья.
— Какие у вас с ним были отношения?
— Это касается вашего расследования?! — вновь вспыхнула Анна.
Её реакция подтверждала мои догадки: очевидно, простым знакомством дело не ограничилось, и оттого всё лето Зигель была спокойной и бодрой. Говорили, что она даже стала чаще улыбаться, чего раньше за ней не водилось. Всё сходится: студент-химик по легкомыслию, или, решив блеснуть познаниями перед Зигель, рассказал ей о горючих и взрывчатых веществах то ли сам, то ли по её просьбе.
— Простите, не хотел вас задеть, — я миролюбиво вскинул руки и вернулся за стол. Привычка нарезать круги во время допросов никуда не исчезла.
— У вас… Есть ещё вопросы? — робко поинтересовалась Зигель.
— Больше никаких, — кивнул я, пристально посмотрев и на Анну, и на её отца. — Можете идти.
Как это часто бывает, мозг подбрасывает массу достойных ответов по окончанию спора. Случайно или нет, я вспомнил о своём вопросе-ловушке, когда Анна уже уходила. Но может, оно и к лучшему.
— Фройляйн Анна, постойте! — крикнул я, когда она уже вышла в коридор.
Зигель медленно повернулась и с некоторым смятением посмотрела на меня. Она, видимо, ждала, что я сейчас прикажу её арестовать и препроводить в камеру. Она не смогла унять предательскую дрожь в руках, и я понял: пора.
— Вы, когда уходили, вы, случаем, не заметили фройляйн Лауэр, вашу учительницу немецкого, в кабинете фрау Вельзер?
В шахматах такое положение называют цугцванг, когда любой ход приведёт к потере фигуры. Если бы я спросил про уборную, она бы ещё теоретически смогла отыскать лазейку, но здесь — никак.
— Я… А… В-вы это меня спрашиваете? Я не была в кабинете начальницы! Была ли там Инга, не могу сказать!
— Успокойтесь, просто эта свидетельница говорила, что якобы видела убийцу, вот я и решил… Спросить, — я лукаво улыбнулся и подметил, что у Анны стучали зубы. — Ну что ж, не буду вам больше мешать. До встречи!
Мышеловка захлопнулась, но снова оказалась пустой. Зигель быстро сообразила, куда ветер дует и опять обошла расставленные мной ловушки. Что ж, в моей практике бывали и более замкнутые и изворотливые преступники. «Она или не она»? — с волнением думал я. Чаша весов вновь сместилась в сторону версии о причастности Анны.
— Что скажете, инспектор? — спросил Кляйн, когда он с озадаченным видом вошёл в кабинет.
— Эта девчонка какая-то замкнутая. Хотя… Ты знаешь, Мартин, я предпочитаю молчать, пока не знаю наверняка…
— А вчера Вы были гораздо более уверены! — иронически заметил Кляйн.
— Да я и сейчас почти уверен, — вздохнул я, — но открывшиеся обстоятельства могут иметь значение, и поэтому арестовывать Зигель сейчас я не могу. Это противоречит всем нормам и правилам. Её отец тут же подаст жалобу, и будет прав. В теперешней ситуации её, скорее всего, тут же освободят.
Я вспомнил, что так и не послал с отцом и дочерью патрульного, и оставалось только молиться, что они доберутся до дому целыми и невредимыми.
Глава 7. Поиски Милы Гранчар
Вскоре мне прислали с курьером все материалы по пропаже Гранчар из Далмации, из города Меткович. Насколько я мог судить, всё было сделано правильно. Были опрошены все соседи, знакомые, тщательно прошерстили ближайший лесок, привлекли даже собак-ищеек. Собаки долго кружили по окрестностям, побывали на станции, а также на берегу реки Неретвы. Каким образом девушка покинула своих родных, так и осталось неясным.
Пришла пора и нам заняться поисками в окрестностях Инсбрука, хотя никаких свидетельств того, что Мила вдруг покинула Далмацию и решила вернуться в Тироль, не было. Да и что уж говорить, у неё в принципе не было причин подрываться обратно.
Сразу же при расспросах жителей окраины, которым полицейские показывали фотокарточку Милы, возникло несколько спорных моментов. Например, супружеская пара, которая в тот день возвращалась с рынка, видела подобную девушку, однако показания мужа и жены значительно отличались. Муж считал, что девушка шла в город, а жена — что из города. К тому же, по словам мужа, у встреченной девушки были волосы стриженые, а жена клялась и божилась, что у неё была длинная тёмная коса.