— Как Вы думаете, — спросил меня Кляйн, когда я вечером, уставший и раздосадованный, вернулся в полицейский участок, — это наш поджигатель?
— Не думаю, — ответил я, — скорее всего, просто несчастный случай. Пьяный хозяин опрокидывает свечу, не замечает, что огонь перекидывается на скатерть, и задыхается со своей женой в дыму.
— Извините меня, коллега, если мой вопрос покажется слишком глупым, — снова заговорил Кляйн, — а не приходило ли Вам в голову, что и в гимназии может быть несчастный случай?
Я усмехнулся. За время моей многолетней практики я уже привык к тому, что даже самый на первый взгляд глупый вопрос имеет место. Но не в этом случае.
Во-первых, кто-то сделал химическую смесь для взрыва. Во-вторых, поджог был в нескольких местах сразу. В-третьих, швабра, которая удерживала дверь восьмого класса.
— Нет, дорогой мой Кляйн, здесь мы имеем дело с умыслом, притом умыслом тщательно продуманным и крайне жестоким.
Однако уже ночь на дворе. Пора по домам. Едва я произнёс эту фразу, как в дверь вбежал сынишка одного из наших патрульных:
— Господин инспектор! — закричал он, — мой отец зовёт Вас! Пойдёмте скорее! Нашли утопленницу!
— Какую утопленницу? Где, что случилось?
— Инженер Гранчар принёс моему отцу телеграмму, скорее, пойдёмте к нам!
— Да, Мартин, — вздохнул я, — кажется, этот бесконечный день для нас ещё не закончен.
Я взял шляпу, и мы вышли на улицу.
Через несколько минут мы уже были в доме патрульного. Филипп Гранчар сидел на тесной кухне, облокотившись на чисто выскобленный деревянный стол и подперев голову руками.
— Вот, инспектор! — жарко зашептала хозяйка, бросившись ко мне. В её руке была телеграмма.
— Что тут написано? Я по-хорватски не понимаю ни слова! — довольно грубо спросил я.
Гранчар буквально вырвал телеграмму и прочёл:
«Нашли в реке. Не знают, кто. Милы нет. Приезжай»
Филипп Гранчар внезапно громко зарыдал:
— Бедная моя девочка! Моя бедная-бедная девочка!
На следующий же день я отправил Мартина в Меткович вместе с Филиппом Гранчаром. Бедняга Мартин был этому очень рад, так как посещение места преступления с целью обнаружения новых улик, а также общение с родственниками погибших неприятно действовало на него. Все последние дни толстяк ходил осунувшимся, точно в воду опущенным.
В первой же телеграмме, которую он прислал после прибытия на место, говорилось о том, что тело вынуто из воды местными жителями, пролежало в реке Неретве не менее восьми дней, по утверждению полицейского медика. То есть, даже если это и была МилицаГранчар, о чём утверждать было сложно, эта девушка никак не могла быть виновницей пожара в Инсбруке.
Я оказался в довольно-таки щекотливом положении.
До того, как полиция сможет точно определить, чей труп вытащили из воды вблизи города Меткович, снимать полностью подозрения с МилицыГранчар я не мог. При том, что почти на сто процентов был уверен, что преступление совершила Анна Зигель.
Телеграммы от Кляйна были неутешительными. На девушке был минимум одежды, и определить по ней личность утонувшей было невозможно. Я приказал Кляйну возвращаться.
Всё это затягивало время.
Я чувствовал себя, как в старой детской игре, когда яблоко привязывают на нитку, и надо попытаться укусить его без рук. А яблоко всё ускользает, и зубы скользят по его гладкому румяному боку.
Вот есть Анна Зигель. Вот есть ордер на её арест. Но, не найдя Милицу Гранчар и не доказав, что она является таинственной утопленницей, пустить этот ордер в дело я не мог.
Мы запросили список всех пропавших женщин из окрестностей города Меткович.
Всего за последний год их было трое.
Одна из них была старушка восьмидесяти шести лет.
По словам полицейского медика, тело, найденное в реке, вряд ли могло ей принадлежать.
Что же касается двух других, возникали сомнения. Пару месяцев назад из дома ушла Ведрана Риманич двадцати шести лет, мужняя жена и мать двоих малолетних детей. Правда, большинство соседей считает, что она перебралась в город вслед за странствующим цирюльником, однако некоторые утверждают, что недавно видели её возле родного дома.