— Инга? Да вы что, она двигалась с трудом — с таким-то балластом как бы она размахнуться так смогла?
В последнее время живот у нашей общей любимицы стал особенно виден. Она до последнего скрывала беременность, но сроки, видимо, были уже большие, да и энергии в ней поубавилось. Порой она через силу уже заканчивала уроки, а накануне ей стало плохо в разгар рабочего дня. Да и после пожара её полуобмороке увозили.
— Вы правы, — ответил Дитрих. — Именно это обстоятельство меня и смутило, иначе я бы надел на неё наручники и препроводил в камеру. Вы ведь знаете, если преступника арестовать по горячим следам, когда он ещё не отошёл, показания из него текут рекой, успевай записывать. Тем более, если убийство было непреднамеренным. Я уверен, убийца и тут слегка переусердствовал, и если бы хотел убить как можно больше людей, подошёл бы к делу иначе, совсем иначе…
В этот момент мама распахнула форточку и в комнату ворвался холодный осенний ветер, постепенно разбавляя едкий табачный дым, заполонивший всю комнату.
— А я слышал, фройляйн, будто вчера вы были чем-то сильно расстроены, бледны… Будто бы лихорадило вас весь день.
— Это вы ещё преуменьшаете, инспектор! — вмешалась мама, до того присутствовавшая фоном, не вмешиваясь в процесс допроса. — Металась по спальне, как зверь в клетке, перевернула всю комнату наизнанку. Два дня уже отвечает невпопад, почти ничего не ест. Я предлагала ей к врачу обратиться, а она наотрез отказывается. А ночью бормотала что-то громко во сне, а потом прямо в ночной рубашке, мне так показалось, на улицу отправилась.
— И что это? Вы не видели, куда она пошла?
— Да как? Я решила, что мне, наверное, показалось. Лунатиком Анна никогда прежде не была.
— Вовсе я не больна, — ответила я. — Просто волновалась… А ты бы, мама, не волновалась?
— Так ведь ты же убеждала меня, будто ничего не случилось. А ведь случилось же? Тогда, за пару дней до этого?
— Чушь, — отрезала я. — Не верьте, мама всегда сгущала краски! Впрочем… Вы и так не верите…
Последнее я зря сказала. Как выяснилось, инспектор только и ждал, когда я ненароком проговорюсь и тотчас стал лить воду на эту мельницу.
- Согласен, - лукаво подмигнул он. – Родители, они такие, да. Вечно сгущают краски. Особенно если чувствуют, что недоглядели за ребёнком.
Он тотчас вскочил и, метнувшись в середину комнаты, развёл руки и продекламировал:
- Так, что мы имеем? Мать уверена, что с дочерью что-то случилось, дочь яростно отрицает это, - лицо инспектора перекосилось в глумливой ухмылке. – Ну что, дамочки, кто из вас врёт?
Мы молчали не в силах сказать ни слова. Эта сцена доставила Дитриху истинное удовольствие. Это был его коронный номер – задать каверзный вопрос, а после него в глумливой форме донести, что допрашиваемый попался на противоречии. Позже он не раз повторял этот трюк со мной и с другими.
- Я так понял, у вас полное отсутствие доверия. Но да ладно, такое встречается повсеместно. Вот что делать, если случилось нечто, от ребёнка не зависящее? Скажем, он помимо своей воли попал в переделку, но не мог поделиться наболевшим с родителями, поскольку не было уверенности, что они его защитят, поддержат, помогут прийти в себя. Отчаяние, безысходное тупое отчаяние. Вам сколько лет, фройляйн? Шестнадцать? На первый взгляд, взрослая уже, но фактически, ещё ребёнок. Есть такие вещи, что не каждый взрослый, сильный духом, способен перенести. А неокрепшая душа ребёнка особенно уязвима в таком случае. Вам знакома, наверное, ситуация, когда перенёс колоссальное потрясение, после которого страшно даже в зеркало на себя смотреть? Повсюду навязчивые видения, хочется поскорее забыть этот кошмар, но он, как заноза в мозгу... И длинный, собственноручно наложенный уродливый шов на вашем форменном платье, как напоминание о том, что кошмарный сон стал вашей жуткой реальностью.
Я стала бледна и холодна, как ледышка. Я дрожала с головы до ног. Инспектор будто знал всё наперёд, но предпочитал говорить полунамёками, словно ожидал, когда я не выдержу и подтвержу его слова. Если он задался целью довести меня до нервного срыва, то пока он с этой целью блестяще справлялся. Я оказалась в ситуации, когда любое сказанное мной слово окажется для меня роковым. Я была готова разрыдаться и закричать «Прекратите немедленно! Хватит!» После этого логично ждать от меня потока наболевших признаний.
- Господин инспектор! – раздался раздражённый голос мамы. – Вы зачем сюда пришли? Что за намёки? Что произошло с Анной, наше семейное дело! Это касается вашего расследования поджога?