Некоторое время я бесцельно кружила по улицам вокруг гимназии. Затем села на лавочку в городском парке – сумка с двумя литровыми бутылями била меня по спине. Надо было пересилить себя и всё-таки вернуться. Даже если взрыв случится так, как я предполагаю, он является только одной составляющей моего плана. Те, кого я ненавижу сильнее всего, должны умереть обязательно, я сама должна это видеть.
Сидя на лавочке и болтая ногами, я слушала удары часов на ратуше.
Дождь кончился.
Мой дождевик с капюшоном начинал выглядеть нелепо, но снимать его я не собиралась. Наконец, пробило половину второго. Я, нога за ногу, поплелась обратно к зданию гимназии. Я искренне надеялась, что Генриха у парадного входа уже нет. Но, к сожалению, моя надежда не оправдалась. Он был тут. Сидел и курил самокрутку у небольшой кучки сложенных вместе булыжников.
Ну что ж, есть другой вход.
Но, пройдя через двор, и подойдя к чёрному входу, я с удивлением увидела, что он закрыт. Такое бывало чрезвычайно редко, только в те дни, когда во двор привозили дрова. Бегающая по двору малышня мешала разгрузке. Видимо, и в этот день подводы с дровами приходили, их уже успели разгрузить, а дверь ещё не открыли.
Вздохнув, я вышла из двора и подошла к водосточной трубе.
Сумка висела через плечо на длинной лямке. Руки были свободными. Водосточная труба крепилась к стене довольно надёжными скобами. Взобраться по ним не составляло большого труда. Я подняла голову вверх, оценивая расстояние, и взялась за ближайшую скобу.
Скобы, которые внешне казались такими надёжными, на самом деле все шатались. Несколько раз за этот не слишком длинный подъём я прижималась к стене, обвив трубу руками и ногами, и ожидала падения. Потом, передохнув, двигалась дальше. Мне очень мешал дождевик, но снимать его я не собиралась. Это было единственное моё прикрытие от любопытных взглядов прохожих. Впрочем, прохожих здесь было немного, в конце улицы почтальон разговаривал с какими-то двумя женщинами, и никто из этих троих не смотрел вверх.
Достигнув второго этажа, я поставила ногу на выступ лепнины и немного отдышалась. Теперь предстояло самое трудное – отпустив трубу, дотянуться до окна, которое находилось на расстоянии полутора шагов. Кто-то может сказать, что это расстояние ничтожно, но попробовали бы вы преодолеть его, болтаясь на шаткой трубе в нескольких метрах от земли, имея на плечах неудобный длинный дождевик и сумку с двумя литровыми бутылями керосина.
Метроном в моей голове снова застучал. Я понимала, что должна закончить все этапы своего плана до трёх часов – до времени взрыва.
Стараясь не смотреть вниз, я поставила на выступ в стене и вторую ногу, изо всех сил молясь о том, чтобы каменный бортик не треснул и не обвалился. Одной рукой я продолжала держаться за трубу, а вторую протянула к подоконнику. Сумку с керосином я перекинула на грудь, чтобы она не тянула меня назад. Ручек на оконных рамах со стороны улицы, конечно, не было. Но в проёме окна рядом с рамой торчала короткая наклонная железная трубка, в которую во время больших праздников вставляли флаг. Я потрогала её кончиками пальцев. Железяка казалась довольно прочной, винты, которые её удерживали, давно заржавели, но, видимо, были достаточно толстыми. Я крепко взялась за железку левой рукой и толчком перенесла свой вес на правую ногу. Теперь надо было толкнуть раму окна. Я была почти уверена, что шпингалеты не задвинуты, так как во время большой перемены их обычно открывали для проветривания, а запирали уже после окончания уроков.
С ужасом я думала, что я буду делать, если окно всё-таки заперто. Для того, чтобы разбить стекло, мне понадобится резкое усилие, которое может откинуть меня назад. Впрочем, всё обошлось. Впиваясь пальцами в подоконник, я толкнула одетой в капюшон головой оконную раму, и окно распахнулось.
Свалившись плашмя на подоконник, я затянула в коридор сначала свою сумку, а потом спрыгнула на пол сама.
Руки и ноги у меня тряслись от напряжения, поэтому я была вынуждена пару минут посидеть на полу в коридоре, прислонившись спиной к стене. Коридор был пуст.
Встав на нетвёрдые ноги, я направилась к кладовке, которую ещё раньше во время своей ночёвки в школе определила, как самое удобное место для поджога. Достав из сумки одну из бутылей, я начала с удовольствием поливать керосином старые скрученные трубочками карты, изъеденные мышами учебники и портреты немецких классиков с пририсованными чернилами усами. Сунув спичку в ворох всего этого, я полюбовалась, как маленький язычок огня скачет всё выше и выше, а затем плотно прикрыла дверь и поспешила по переходу второго этажа в противоположное крыло – в библиотеку. Спустившись туда, я увидела, что библиотекарши, как всегда во время урока, не было. Но здесь меня ждал неприятный сюрприз – в библиотеке сидел какой-то незнакомый мне господин в цилиндре и перелистывал подшивки газет. Быстро закрыв дверь, я прошла несколько шагов дальше по коридору и приоткрыла дверь подсобки, относящейся к кабинету биологии. Здесь я обильно полила керосином чучела птиц и потрёпанную временем лису. В этот момент прозвучал звонок с предпоследнего урока. Быстро чиркнув спичкой, я подожгла облезлый лисий хвост, прикрыла дверь и поспешила снова наверх.