G
Generosity (The Happy Times)
Щедрость (Счастливые времена)
1
По дороге на бой сверчков господин У сунул нам какую-то бумажку. Сначала нам показалось, что это список покупок.
– Опять числа, – сказал Майкл и прочел вслух:
«ТРИ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ
ВОСЕМЬ СТРАХОВ
ПЯТЬ РОКОВЫХ НЕДОСТАТКОВ
СЕМЬ ТАБУ
ПЯТЬ НЕПРАВД»
Таков был ответ господина У на вопрос, который я задал ему несколькими часами раньше в продымленном приватном банкетном зале с золотыми обоями на верхнем этаже «Роскошного сада» в Миньхане – огромном промышленном предместье к юго-западу от Шанхая. Но такого ответа мы не ожидали. Спроси его, о чем только вздумается, сказал Майкл, и я подумал, что мы все в отличном настроении. Начальник Сунь и господин Тун – обаятельный игрок из Нанкина – рассказывали смешные истории, скрытный Начальник Ян раскраснелся и раздухарился, мы провозглашали тосты за здоровье и за необычную дружбу. Но когда я сказал господину У, что Три Противоположности мне пока непонятны, он, не улыбнувшись, посмотрел сквозь меня.
Майкл отпросился в своем шанхайском колледже, чтобы поработать у меня переводчиком. Но вскоре он сделался моим полноправным соисследователем. Мы сообща старались выяснить всё, что удастся, о боях сверчков и об их возрождении (про возрождение боев говорили все). Целыми днями мы носились по городу, оказывались в местах, которые нам обоим были в новинку, знакомились с торговцами, тренерами, игроками, спонсорами состязаний, энтомологами, всевозможными специалистами. Когда мы сели обедать в «Роскошном саду», нам уже были известны две Противоположности, а насчет третьей у нас были основательные предположения, и, задавая свой вопрос, я думал, что просто вызываю собеседника на разговор безобидной фразой. Но господин У уперся. Как и многие другие люди, с которыми мы повстречались в Шанхае, он хотел, чтобы мы поняли, как глубок мир китайских боев сверчков и как поверхностны наши вопросы.
2
Всякий знает, что Шанхай поразительно быстро разрастается и преображается. Менее чем за тридцать лет поля, где обитали сверчки, практически исчезли. Теперь во все стороны тянутся плотные розовые и серые шеренги гигантских многоквартирных домов – продолговатых коробок с барочной и неоклассической отделкой; они расползаются там, куда еще не дошли новопостроенные линии метро и куда еще не ходят даже пригородные автобусы.
Символ того, что Шанхай стремится завладеть будущим, – эффектная набережная в Пудуне с неоновыми огнями – существует не больше пятнадцати лет, но уже реконструируется. Я изумляюсь нагловатой дерзости телебашни «Восточная жемчужина», этого разноцветного кинетического звездолета, который и впрямь стал жемчужиной на ослепительном горизонте Шанхая, а про себя думаю: «В Нью-Йорке совершенно невозможно возвести нечто не только столь же смелое, но и причудливое». Майкл и его друзья, ребята студенческого возраста, смеются.
– Вообще-то нам это немножко надоело, – говорит Майкл.
Но и они знают, что такое ностальгия. Всего лишь несколько лет назад они – словно бы на другой планете – помогали своим отцам и дядьям ловить и выращивать сверчков в своих родных кварталах, в тесном дружеском кругу, забегали друг к другу домой, гуляли в переулках, объединенные тем бытом, который уже исчез в квартирах в многоэтажках. В деловом центре можно увидеть осколки прежней жизни – лоскутки, которые пока не перестроены или не превращены в тематические парки.
Но иногда жители упрямо пережидают, окруженные развалинами соседских домов: сопротивляются принудительному выселению в далекие предместья, когда правительство сносит еще больше жилых домов (в данный момент это делается, чтобы пустить миру пыль в глаза на «Экспо-2010»).