— Я связан словом.
— Поймите, что правда дороже слова, данного преступнику.
Несколько раз ко мне приходила Татьяна Тарасова с просьбой разрешить ей свидание с Семеном Крицкером. Это было сразу после его ареста на центральном рынке. Она сперва называла себя его подругой, потом женой. Мы не имеем права разрешать свидания во время предварительного следствия. Я расспросил Тарасову — хорошо ли она знает Семена, известно ли ей, какими делами он занимался. Она ничего не знала. И я ей рассказал, за что арестован Сэм. Она была очень расстроена, удивлена.
Она работала провизором в одной из аптек в центре города. Круг знакомых весьма ограничен. Что связывало ее с таким человеком? Общие дела? С первого разговора можно было понять, что она не имеет представления о том, какими путями добывает деньги Семен Крицкер.
Ей он всегда говорил, что работает в мастерских научно-исследовательского института. Делает очень важные вещи для экспериментов и ему отваливают каждый раз большие премии. Не обижают его и если приборы, которые он монтирует, работают безотказно.
Частые вечерние отлучки он объясняет тем, что в институте иногда работают по ночам и без его помощи экспериментаторы не могут обойтись. Татьяна верила. У нее не было повода сомневаться в правдивости его слов.
А он умел увлечь, пообещать. Перед ней он рисовал довольно радужную картину: как только получит крупную премию — внесет пай на кооперативную квартиру, и они смогут пожениться. И сама Татьяна старалась вести скромный образ жизни, ограничивала свои расходы, чтобы иметь возможность внести свою долю в будущее семейное гнездышко.
Врал или говорил правду? Татьяна уверяла меня, что это — сокровенная мечта Семена. И эта уверенность передалась мне. Возможно, что Крицкер и намеревался покончить с преступными делами. Возможно, что это влияние любимой женщины. Тогда Татьяна — наш союзник. Тем более, что она не намерена отказаться от этого человека и хочет сделать все, что в ее силах, чтобы перевоспитать его.
В тот день, когда я начал допрос Крицкера, была приглашена к инспектору уголовного розыска и Татьяна Тарасова. Он должен был установить точно, где, в какое время виделись шестого марта Татьяна и Сэм. Эти сведения должны были дополнить картину. Ей тоже предъявили для опознания нож. Она решительно заявила, что ножа у Сэма никогда не видела.
После допроса она снова попросила свидания:
— Завтра у него день рождения. Разрешите хоть два слова ему сказать.
Инспектор разрешил принести передачу.
— Это и будет вашим поздравлением. На большее не имею права.
На следующий день Тарасова принесла торт, пирожки, колбасу, бутылку коньяка. Я попросил ее поменять коньяк на ситро. Столик накрыли в моем кабинете. А через некоторое время привели на допрос Сэма.
Пригласили его прямо к столу:
— Вас поздравила с днем рождения очень интересная женщина — Татьяна Тарасова. И я присоединяюсь к ней. Видите, есть люди, которые вас любят. Поешьте. Приятного аппетита.
Он с жадностью набросился на еду.
Пока он уминал колбасу и другую еду, я по выражению его лица старался угадать, о чем он сейчас думает. Упоминание о Тарасовой, о старике в проходном дворе и ребятах, которые его видели в тот вечер, наконец, — нож — все это свидетельствовало о том, что мы имеем очень много улик и доказательств, которые можем предъявить суду. Интересно, понял он, что проиграл?..
Вот он насытился. Начал шарить по карманам, Привычка курильщика — после еды сделать хоть несколько затяжек. Предложил ему свои сигареты. Покурили.
— Ну, Сэм, будем говорить правду или опять вертеться вокруг да около? Между прочим, Татьяна просила передать, что будет вас ждать, если станете честным человеком.
Он промолчал. Задумался. Видимо, нужно было что-то решить важное для себя.
— Еще раз повторяю, Крицкер, сейчас правдивые показания и истинная картина происшествия нужнее всего вам. Все сходится на том, что в проходном дворе было два человека. Один из них действовал ножом. Если вы из ложного чувства долга выгородите своего друга — значит вы убили. Третьего — нет. Если вы настаиваете на версии с автомобилем — мы будем продолжать поиски. Но ведь они ни к чему не приведут. Вы отлично это понимаете. Ненужная затяжка. Итак — правда. Только правда.
Он зажал голову руками, уперев локти о колени. Я молчал. Знал, что наступил решительный момент. Кризис. Если он сейчас сумеет преодолеть барьер воровского закона — расскажет всю правду.
— Если выложу все начистоту — следствие и суд учтут это? Будет мне снисхождение?