Тут я смущенно умолкаю.
– Вас действительно прислал Семен Парфентьевич? – спрашивает она, как видно, только для очистки совести.
– Да… отчасти…
– Ой, вы что-то хитрите, – она грозит мне пальчиком.
– И, кажется, не очень удачно?
– Посмотрим.
Она решается. Ей, видимо, очень хочется знать, чем кончится эта встреча с таким напористым парнем как я.
Мы возвращаемся к ее спутникам, и Элеонора Михайловна говорит:
– Оказывается, мне надо ехать. Лялечка, салютик! – и обращается к одному из молодых людей. – Вы меня простите, Владик. До следующего раза. Ладно?
Явно раздосадованный Владик вынужден подчиниться. Они прощаются.
– Куда же мы пойдем? – спрашивает Элеонора Михайловна. – Предупреждаю, у меня мало времени.
Предупреждение это чисто формальное и ровно ничего не означает.
– Да вот хотя бы, – я указываю на противоположную сторону улицы, где в первом этаже нового дома разместилось небольшое кафе.
Через несколько минут мы уже сидим за столиком. Перед нами дымятся чашечки с кофе, стоят узенькие рюмочки с коньяком и вазочка с двумя пирожными. Это я шикую.
Мы уже познакомились, и Элеонора Михайловна просит называть ее Элла. Я не возражаю, тем более, что сам представился только по имени.
– Ну, говорите, Виталий, – требовательно произносит Элеонора Михайловна, – какое еще обстоятельство открылось?
– Дело в том, – начинаю я, – что один ваш знакомый… Я не могу назвать вам его имя…
– Почему? – удивляется она.
– Как вам сказать… Во-первых, я обещал. Во вторых, это имя… Но вы его прекрасно знаете, так что…
– Ну, Виталик, – она обиженно надувает свои пухлые губки. – Как вам не стыдно? Назовите, я прошу.
Именно такой поворот в разговоре мне и нужен.
– Не могу, Эллочка. Не могу, – виновато говорю я. – Вот разве… показать вам его…
– То есть как это – показать? – снова удивляется Элеонора Михайловна.
– А так, – я загадочно подмигиваю. – Назвать вам его я не могу. Но мне никто не запрещает показать вам его фотографию. Правда ведь?
Она так звонко смеется, что с соседних столиков на нас начинают поглядывать.
– Нет, вы положительно хитрец, Виталик.
Я скромно улыбаюсь.
– Ну, давайте уж фотографию, – говорит Элеонора Михайловна, успокоившись.
При этом что-то меняется в ее взгляде, он становится цепким и даже каким-то колючим. Это мне не очень нравится. С некоторым беспокойством я достаю фотографию, не сразу, конечно, а после всяких поисков по карманам. Элеонора Михайловна быстрым движением выхватывает ее у меня из рук, секунду внимательно рассматривает, потом поднимает на меня строгий взгляд и подозрительно спрашивает:
– Откуда она у вас?
Я улыбаюсь самым безмятежным образом.
– Посмотрите на обороте, – говорю.
Она переворачивает фотографию и видит там размашистую надпись: «Помни меня, как я тебя, куда бы ни забросила коварная судьба». Далее следует подпись и дата.
Полчаса я провел у Кузьмича. Но и десяти минут хватило, чтобы по его указанию наш Юрий Анатольевич изобразил эту надпись «рукой» Мушанского.
Элеонора Михайловна вздыхает:
– Боже, как это на него похоже… – И вдруг хмурится. – Но… это не его подпись?..
– Вы посмотрите на дату, – советую я.
– При чем здесь дата?
– А при том, – многозначительно говорю я. – Неужели не догадываетесь?
Она секунду смотрит на меня непонимающими глазами, чуть-чуть даже приоткрыв хорошенький ротик. Потом сердито передергивает плечами.
– Понятия не имею.
Я наклоняюсь к ней и тихо говорю:
– В то время у него была другая фамилия. Вернее, сейчас у него другая фамилия. Вот видите, я все-таки проговорился.
Небольшая логическая перестановка проходит незамеченной. Элеоноре Михайловне сейчас не до логики, она явно озадачена неожиданным открытием. Я жду, когда она мне назовет новую фамилию Мушанского. Но самое главное уже позади, уже совершилось: она узнала его! Вот, наконец, компенсация за три дня адской работы «вокруг» Плющихи.
– Разве… – неуверенно произносит Элеонора Михайловна. – Разве Кротков – это не настоящая его фамилия?
– Сейчас настоящая, – с ударением говорю я и озабоченно спрашиваю. – Когда он был последний раз у вас?
– Кто? Жора?
Так к тому же он еще и Жора. Отлично.
– Да, он.
– Сейчас вспомню… – Она задумывается. – Ах, да! Противный такой. Представляете? Обещал мне устроить чудные кораллы. А вместо этого принес ключ, громадный идиотский ключ. Правда, заграничный. Но все равно!
Перед глазами у меня возникает седая женщина в номере гостиницы, и я будто снова слышу ее рыдания.