— Неплохо, — спокойно соглашается Игорь.
— Ну давайте теперь думать вместе, — говорит Кузьмич.
Оказывается, у Игоря тоже неплохие результаты, совсем не плохие. По обоим ленинградским эпизодам, а также по трем харьковским проходят приметы Мушанского. Игорь зачитал нам соответствующие места из привезенных протоколов допроса свидетелей. Да, все они видели Мушанского, тут спутать невозможно.
Итак, мы имеем дело с «гастролером». И ловить его можно, только когда он появляется в Москве. Ну а о своем прибытии он достаточно громко нам сообщает.
— По этой версии у нас есть предложение, — говорит Игорь.
— Давай, давай, — одобряет Кузьмич. — Тут есть над чем подумать, милые мои.
И мы составляем хитроумнейший план. У меня даже сама собой проходит голова. Меня захватили новые идеи и точный психологический расчет.
Да, мы составляем просто удивительный план. Я не знаю, кем надо быть, чтобы теперь уйти от нас.
Глава 4 ВОЛК, КАЖЕТСЯ, ЗАФЛАЖКОВАН
Если вы поглядите на Кузьмича со стороны, скажем в метро или в столовой, где мы обедаем, — обычный немолодой мужчина, высокий, чуть сутулый, в мешковатом старомодном костюме, ежик седеющих волос, простое, ничем не запоминающееся лицо. Вот только взгляд… Но его можно и не заметить. Взгляд у Кузьмича внимательный, вдумчивый какой-то. Когда он на тебя смотрит, возникает ощущение полного доверия к этому человеку, кажется, все ему можно в случае чего рассказать, все он поймет как надо. Это, конечно, избитые слова, но в данном случае точнее не скажешь. Вот такой взгляд. Но, повторяю, его можно и не заметить. И тогда впечатление от Кузьмича остается самое что ни на есть заурядное, просто никакого впечатления, я бы так сказал.
Но если вам придется с ним поработать, как мне, например, вот тогда вы поймете, что за человек перед вами. Совсем другой человек, чем вы себе представляли. Мне иногда даже хочется записать ход его рассуждений. Вот как сейчас, например, когда мы обсуждаем дело Мушанского.
Причем Кузьмич всегда начинает с вопросов, с загадок, так сказать, всегда вначале старается разбудить фантазию у других, заставить думать, искать, предлагать что-то. И он так при этом заинтересованно слушает, что мы неизменно втягиваемся в спор, совершенно невольно как-то. А уж потом Кузьмич начинает рассуждать сам, думать вслух. И тогда он раскрывается до конца, и тогда я начинаю им восхищаться и забываю про его старомодный костюм и про все остальное, над чем мы с Игорем иной раз между собой подтруниваем, и чувствую себя рядом с ним мальчишкой, честное слово.
Сейчас Кузьмич только начинает разговор, глуховато, неторопливо, даже как-то задумчиво:
— Итак, милые мои, у нас уже целых три места, где можно ждать появления этого артиста, когда он приедет в Москву. Целых три места. Согласны?
— Два, Федор Кузьмич, — не удержавшись, поправляю я.
— Ну давай. Какие, по-твоему, два?
— Первое у Вари.
— Так. У Вари, значит. Что ж, возможно. Как полагаешь?
Он смотрит на Игоря. Тот кивает.
— Возможно.
— Здесь дело не только в деньгах, — снова вмешиваюсь я. — И не только в том, чтобы сделать ее сообщницей, сбытчицей краденого. Она еще красивая, просто очень красивая. И он наверняка ею увлекся.
Игорь скептически усмехается.
— Не встречал он красивых, этот артист…
— Ты бы на нее посмотрел, — запальчиво возражаю я.
И тут уже начинают улыбаться все. Даже Кузьмич.
— Ладно, — говорит он. — Поверим тебе. Значит, Варя — первое место, где можно его ждать.
— Лосев в этом толк знает, — вставляет Игорь.
— Ладно, говорю, — с нажимом повторяет Кузьмич и обращается ко мне: — Давай второе место.
— Второе — это Худыш, — говорю я не без гордости.
Ведь оба места — наше открытие. И я действительно горжусь, хотя изо всех сил стараюсь этого не показывать.
— Так, — спокойно соглашается Кузьмич. — Значит, Худыш. Согласен.
— Это будет понадежнее, — замечает один из оперативников Игоря. — Худыш ему нужен для дела.
— Вернее, после дела, — поправляет другой оперативник. — Сначала кража, потом Худыш. Он сбытчик.
— Не обязательно, — вступает в спор Игорь. — У них всякие дела. И всякие расчеты.
— И еще общество, — добавляю я. — Мушанский любит общество. Именно такое, кстати. Чтобы блистать. Поэтому он может появиться там в любое время.
— Он прежде всего деловой человек, — не сдается оперативник. — И хитер. Ради общества он рисковать не будет. Знает ведь, что его ищут.