Сергей Трищенко
Инспектор по сказкам
ПРОЛОГ
В большом черном котле кипит какое-то варево. Из его темной гущи прорываются пузырьки пара. Порой звонко лопаясь, порой глухо блумпая, они выносят наверх то лягушачью лапку, то мышиный хвостик, то стрекозиное крылышко. Всплывают также комочки тины, змеиные глаза и вообще нечто невообразимое. Это означает одно: варево недостаточно готово, оно не приобрело однородности и потому процесс продолжается.
У котла колдуют две ведьмы: старая и молодая. Их всклокоченные нечесаные волосы вздымаются над головами словно клубы тумана, временами смешиваясь со струящимся над котлом паром, переплетаются друг с другом, а иногда попадают и в сам котел, когда кто-либо из них особенно сильно над ним наклоняется. Их одеяния выдержаны в лучших традициях стиля "гранж": живописные лохмотья разорваны в определенных местах строго по "золотому сечению", декоративные пятна грязи впечатаны на пропорциональном расстоянии друг от друга. На младшей костюм "адидасовский", на старшей – "левисовский".
– Мышка, сюда! – зовет старая визгливым голосом. Откуда-то из дальнего угла вылезает тихая забитая мышка и, встав на задние лапки перед хозяйкой, складывает передние перед собой.
– Принеси козьих орешков и куриного помета, – приказывает ведьма.
Мышка порскает в темноту комнаты и через несколько мгновений возвращается с белоснежным платочком, который набит пометом и орешками.
Ведьма разворачивает платочек и топает ногами:
– Ты что, первый год у меня? Из-под черной курицы надо! Не знаешь разве? Смотри, будешь там, – и она указывает под потолок, где на суровом шнурке, привязанном к толстой закопченной балке, висит большая связка сушеных мышей. – Или там, – и она указывает в котел, – и неизвестно, где раньше.
Мышка исподлобья косится то под потолок, то в котел, и на глаза ее наворачиваются слезы. Она исчезает и появляется вновь с другим узелком.
– То-то, – удовлетворенно говорит колдунья, бросает принесенное в котел и поворачивается к своей молодой товарке. – Так ты говоришь, инспектора к нам присылают?
Та молча кивает.
– Ничего-ничего, – самодовольно говорит старуха, – я этих инспекторов за свою жизнь видела-перевидела… – она зажмуривается, а затем вздыхает. – Было времечко… Ладно – может, вернутся снова те минуточки. А с инспектором мы справимся.
Младшая еле слышно хмыкает, но сразу прикрывает рот рукой и делает вид, что деликатно покашливает.
– Ты вот что, – обращается старая к молодой. Та вытягивается чуть ли не по стойке "смирно", – ты достань-ка мне прядь его волос. Срежь как-нибудь.
– Как срезать? – не понимает молодая. – На чем?
– Вот молодежь! Выстриги, то есть.
– Как выстричь? – продолжает недоумевать молодая.
– Как, как – стригущим лишаем обернись! Да не надолго, на пару минут. Выстрижешь – и назад. На худой конец, принеси очески из расчески. В парикмахерскую-то он ходит?
– Не ходит он в парикмахерскую, – вздыхает молодая.
– Что, дома стрижется? – настораживается старая. – Жадный, что ли? Или бережется от сглаза? Знает что-то, аль что?
– И дома не стрижется, – продолжает молодая, – лысый он. Как карамелька облизанная.
– Лысый?.. – старая растерянно замолкает и молчит очень долго, бормоча что-то вроде "а как же тогда?.. вот незадача-то…" Потом вдруг что-то вспоминает и начинает рыться по горшкам, туескам и баночкам.
– Вот! – победно произносит она, поднимая узкий флакончик зеленого стекла, украшенный руническими письменами. – Средство для ращения волос. Дашь ему… или подбросишь. Только перелей в другой пузырек, поновее. А когда волосы вырастут – срежешь и принесешь мне.
– А если они не успеют вырасти?
– Успеют!
Молодая ведьма исчезает.
ПЕРЕД ОТБЫТИЕМ
Сегодня с самого утра я слонялся по Конторе. Делать было абсолютно нечего, и я ничего не делал. Бродил по отделам и службам – искал, с кем словом перекинуться.
Командировочные получены, вещи собраны, экипировка подогнана; осталось разве отметить отбытие да попрощаться с сотрудниками, что я и делал, заходя во все кабинеты по очереди – ну, разумеется, кроме тех, что были закрыты и заговорены.
Отправлялся я только вечером и, несмотря на то, что день отъезда считался днем в командировке и командировочные за него шли исправно, предпочитал провести его на работе, а не дома: там было еще скучнее – я жил один.
Имелся, конечно, вариант пошататься по городу, зайти в бар, кино, но все это наскучило очень давно. На работе у нас гораздо веселее, все друзья и приятели здесь.