Мургатройд с умным видом рассматривал поля, размышляя над словами Кэлхауна.
— Короче, — сказал Кэлхаун, — мы попали в переплет. Население практически нулевое. Иначе с современными машинами даже один человек мог бы ухаживать за чертовски большой площадью. Здесь, явно, решительным образом изменились планы. Радоваться нечему. Без видеоэкранов в штаб-квартиру не вернуться. В помощи нашей они не нуждаются, хотя Медслужба и получила запрос на инспекцию колонии. Или кто-то отчаянным образом изменил намерения, или решеткой командуют другие люди.
Мургатройд глубокомысленно заметил:
— Чи!
— Тому бедняге, что я похоронил, помощь очень бы даже пригодилась. Возможно, население разбилось на две группы. Одна в помощи не нуждается — они-то нас и потрясли немного на орбите. Вторая… им помощь необходима. Следовательно возможно противостояние, столкновение определенного рода…
Насупив брови, Кэлхаун смотрел вдаль, на горизонт. Мургатройд, совершенно человеческим жестом прикрыв глаза от солнца, смотрел в другую сторону. Кэлхаун ничего особенного не замечал.
— Сделаем предположение, Мургатройд, — сказал Кэлхаун. — Мертвый человек, люди в космопорту, просьба об инспекции. Есть здесь связь?
Мургатройд пристально наблюдал за кустарником примерно в пятидесяти ярдах слева. Кэлхаун двинулся по склону холма вниз, а Мургатройд, в позе увлеченного наблюдателя, остался на месте. Спина шагавшего Кэлхауна была обращена к кустам.
Что-то басовито, как тугая толстая струна, зазвенело, и толчок в спину заставил Кэлхауна споткнуться: он упал и замер в неподвижности. Древко толстой стрелы торчало из спины.
Мургатройд заскулил, бросился вниз к Кэлхауну, возбужденно попискивая, затанцевал вокруг хозяина. Передние лапки он комично заломил в жесте отчаяния, попытался тащить Кэлхауна за руку, но Кэлхаун не шевелился.
Из зарослей появилась девушка. Она была очень худая, скорее изможденная, хотя одежда говорила о состоятельности хозяйки и ее принадлежности к горожанам. В руках она держала напоминавшее арбалет примитивное оружие. Подойдя к Кэлхауну, она нагнулась, потянула за древко стрелы.
Кэлхаун ожил. Он дернул девушку за руку, и та неожиданно легко упала на траву. Она сопротивлялась, но преимущество силы и внезапности было на стороне Кэлхауна. Девушка вдруг тяжело, часто задышала и прекратила борьбу. Мургатройд возбужденно танцевал вокруг борющихся.
Кэлхаун быстро вскочил на ноги, а девушка осталась лежать у его ног.
— Честное слово, — профессиональным тоном сказал Кэлхаун. — Как врач могу сказать, что вам лучше бы лежать в постели, а не бродить по зарослям, да еще стрелять в незнакомых людей. К тому же, из такой вот штуки. Давно с вами такое? Сейчас я вас осмотрю. Мы с Мургатройдом надеялись, что встретим кого-нибудь вроде вас, то есть, местного жителя. Единственный местный житель, повстречавшийся нам, ничего рассказать уже не мог.
Он стащил со спины рюкзак, сердито выдернул стрелу. Наконечника не было, стрела оказалась просто заостренной палкой.
Кэлхаун достал футляр полевой лаборатории — она по счастливой случайности не пострадала. Сосредоточившись, он приготовился к экспресс-анализу незадачливой убийцы.
Состояние было тяжелым. Сразу бросалось в глаза сильное истощение. Глаза задыхавшейся девушки глубоко запали, она с всхлипом втягивала воздух, не приносивший, казалось облегчения. Так и не сказав ни слова, она провалилась в беспамятство.
— А вот теперь, — произнес Кэлхаун, — на сцене появляется наш друг Мургатройд. Для таких случаев тебя и воспитывали.
Он энергично принялся за работу, заметив некоторое время спустя:
— Кроме чувствительного пищеварения и системы выработки антител, тебе, мой друг, не помешал бы инстинкт сторожевого пса. Иначе в следующий раз меня кто-нибудь подстрелит со спины, как наша юная пациентка. Ты пока посмотри, не бродит ли неприятель в округе?
— Чи! — согласился Мургатройд, хотя, разумеется, ничего не понял.
Кэлхаун ловко ввел иглу в вену девушки, взял немного крови и впрыснул в специальное место в боку Мургатройда. Боли Мургатройд не почувствовал, ему еще в недельном возрасте сделали особую операцию, отключив в этом месте болевые окончания нервов. Половина крови ушла в Мургатройда, половина — в микроампулу экспресс-лаборатории.
— Скажу вам, как коллега коллеге, — сообщил Кэлхаун. — Вы, наверное, уже заметили симптомы анексии, кислородного голодания. Что есть полный абсурд на свежем воздухе, где мы свободно вдыхаем кислород. Еще один парадокс, Мургатройд! Но нужно срочно действовать. Как помочь, если нет кислорода?
Он внимательно посмотрел на девушку. Она была в глубоком обмороке. Явственные признаки истощения, как у мужчины, умершего на обочине кукурузного поля, только девушка была на несколько более ранней стадии. Лук и стрелы — орудие убийства — не соответствовали орудиям, которыми располагали люди на космодроме. Девушка явно не принадлежала к их группе и даже, возможно, сама под угрозой гибели бежала из города.
Кэлхаун взвесил факты, сопоставил и громко от горечи и злости выругался. И тут же оборвал себя, опасаясь, что она услышит.
Но девушка ничего не слышала: она не приходила в сознание.
Глава 3
“Тот фактор человеческого поведения, который еще называют “самоуважением”, имеет любопытное сдерживающее свойство. Он сдерживает от упоминания при коммуникации с другими людьми фактор неблагоприятных случайностей, которые, как доказывает теория вероятности, обязательно случаются. С другой стороны, этот же фактор поощряет передачу другим людям сведений о благоприятных случайностях, тем самым в культурах, практикующих “самоуважение”, нарастает атрофия принципов, ведущих к такому типу поведения. Упадок общества приносит неудачу его членам в соответствии с законами вероятности…”
Она постепенно, как после кошмарного сна, медленно приходила в себя. Когда она в первый раз открыла глаза, ее блуждающий взгляд упал на Кэлхауна и во взгляде немедленно затлела ненависть. Рука девушки шевельнулась, пальцы потянулись к ножнам на поясе, хотя нож этот скорее был из столового прибора, чем серьезным оружием. На всякий случай Кэлхаун нож отобрал. Чья-то неопытная рука источила лезвие почти в иглу, явно путем долгого трения о камень.
— Как лечащий врач, запрещаю вам колоть людей таким шилом, — укоризненно сказал Кэлхаун. — Ничего хорошего не выйдет. Меня зовут Кэлхаун, я из Медслужбы вашего сектора. Я прибыл для планетарной санинспекции. Но мой визит пришелся не по вкусу каким-то личностям в городе, и они попытались нас прикончить. Способ был прост — тряхнуть корабль полем решетки, размазать меня по стенкам кабины. Пришлось идти на аварийную посадку, и теперь я хочу знать, наконец, что происходит.
К ненависти во взгляде девушки прибавилась доля сомнения.
— Вот мое удостоверение, — сказал Кэлхаун и показал жетон, высокого уровня официальный документ, дававший обширнейшие полномочия — конечно, если местные власти способствовали посланцу Медслужбы в его благородной миссии.
— Конечно, жетон можно украсть. Но вот мой свидетель, он готов подтвердить истинность моих слов. Вы слышали о тормалах? Мургатройд готов за меня поручиться.
Он подозвал маленького пушистого спутника. Осторожно подойдя, тормал вежливо подал цепкую лапку, пропищал знаменитое “Чи!” и начал, подражая Кэлхауну, щупать у девушки пульс.
Кэлхаун молча наблюдал, а девушка смотрела на Мургатройда. Слухи о тормалах уже давно разошлись по всей обитаемой Галактике. Их нашли на планете в системе Денеба. Они оказались ласковыми домашними животными, но кроме того обнаружилась исключительная способность вырабатывать иммунитет ко всем болезням, а их человек собирал и сеял на космическом пути немало. Имя исследователя, открывшего это свойство тормала, не сохранилось, но с тех пор тормалы стали далеко не просто спутниками работников Медслужбы: их все еще было мало и присутствие зверька служило лучшей визиткой для космических врачей.