– Брешешь! – вскинулся Чума.
– Хочешь проверить? – усмехнулся я и упёр дуло ему в лоб, не забыв взвести курок. – Не советую. Я тебя хлопну без всяких терзаний, а потом напишу объяснительную. Бумага, она всё стерпит. Ну как?
– Н-не надо, – Чума нервно сглотнул, на его лице выступила испарина.
– То-то же, – сказал я, убирая револьвер.
– Несправедливо выходит, начальник, – покачал головой Князь. – А ежли это я начну трепыхаться, за что в Чуму тогда стрелять? Он ведь не при делах выходит.
– Что такое круговая порука – слышал? Если нет, поясню: пока мы не доберёмся до МУРа, каждый из вас несёт ответственность за другого. И справедливость тут ни при чём. По справедливости грохнуть бы вас прямо на месте и дело с концом.
– Ладно, легавый, твоя взяла, – вздохнул Князь. – Мне на себя плевать с высокой колокольни, а вот Чуму жалко. Не хочу, чтобы из-за меня его калекой сделали.
– Будем считать, что все стороны достигли понимания, – казённым языком дипломатического протокола резюмировал я. – Одевайтесь потеплее, в камере холодно.
Будь у меня возможность, дал бы драпу, когда спускался с лестницы, ещё и обоих бандитов заставил бы сдавать нормы ГТО по бегу. Но… «ноблесс оближ» – положение обязывает, как говорят французы.
Уже на выходе из подъезда мы столкнулись с пролёткой. С которой слезали толстый мужик с лощёной мордой сутенёра и две вульгарные девицы в кричащих нарядах. Род их занятий читался на усталых и потрёпанных жизнью лицах. Не спасали даже тонны косметики.
По тому, как сверкнули глаза сутенёра, он сразу понял, кто я. Рыбак рыбака… Зрачки его расширились, он приоткрыл рот, но я продемонстрировал ему ствол и угрожающе прошипел:
– Не советую, мужчина.
Он понимающе кивнул и отвернулся, делая вид, что нас тут вообще нет. Потом подхватил обеих «красоток» под локотки и вместе с ними скрылся в подъезде.
Кучер собирался тронуться, но я задержал его, схватив за рукав.
– Погодь, дядя! Экипаж свободен?
Извозчик с подозрением оглядел нас.
– Занят, – буркнул он. – И вообще – чего чапаешь? Спешу я.
– Свободен, – пролил ему свет на истинное положение дел я.
Извозчик сообразил, что со мной лучше не связываться, понуро опустил плечи и кивнул.
– Куда ехать прикажете?
– Вот так бы сразу, а то «не чапай» его… Для начала как можно быстрее отсюда, а там я тебе адресочек подскажу. Тут не особо далеко будет.
Мы погрузились в пролётку, сев так, чтобы контролировать арестованных. Пока что они вели себя тихо, но я не был уверен, что эта «идиллия» продлится долго. В любую секунду в каждом мог проснуться опасный зверь и тогда придётся открывать обещанный огонь на поражение.
Я не кривил душой, бандиты это почувствовали. Вот только каждый мог поддаться желанию уйти в «рывок», если представится удачный случай.
– Гони! – велел я.
Пролётка резко вылетела со двора. Я по-прежнему был весь на нервах и не убирал палец со спускового крючка. Судя по выражению на Колином лице – ему тоже было далеко до релакса.
Извозчик тоже проникся нашим настроением, так разогнался, что на одном из поворотов едва не врезался в какой-то грузовик, в последний момент каким-то сверхусилием сумел развести разгоряченных лошадей и пролётку в считанных сантиметрах от автомобиля.
У меня возникло желание ругнуться на него трёхэтажным, но я сдержался: всё тот же пресловутый «ноблесс оближ» – вот жеж пристало ко мне это дурацкое выражение!
И всё-таки мы благополучно домчались до Большого Гнездиковского переулка, где пока что размещался МУР.
Коля расплатился с извозчиком пресловутыми талонами. Тот, хоть и не был рад такому способу оплаты его услуг, спорить не стал. Устало сграбастал клочки бумаги с круглой синей печатью и засунул себе за пазух, а потом так же быстро, как приехал, развернулся и умчал.
– Боится, что снова напрячь можем, – усмехнулся ему вслед Панкратов. – Тогда почитай весь день бесплатно катать будет. Когда ещё с ним исполком за талоны расплатится…
Он посмотрел на меня.
– Знаешь, Жора, до последнего момента не верил, что всё гладко пройдёт. В любую секунду подлянку ждал от наших «клиентов».
– Они не дураки, Коля. Аргументы признают, – показал я на свой револьвер.