– Да. В общем, не в её это складе характера, потому все разом забили в колокола.
– Боря, а теперь как на духу. – я внимательно посмотрел на чекиста. – Скажи, могла быть утечка по вашей линии?
– Это ты на что намекаешь? – Борис, конечно, понял меня, но разом выходить на откровенность не хотел.
– Намекаю на то, что не мог ли кто-то из наших внешних врагов или внутренней контры узнать о ваших планах насчёт Лавровой и вывести её из игры? В свете истории с покушением на товарища Гаврилова, мне эта версия не кажется абсурдной, – открыл все карты я.
Райнер задумчиво сделал глоток из стакана и ответил не сразу.
– Георгий, я мог бы ответить тебе, что это не твоего ума дела, но коль начальство решило посветить тебя во все детали, то я тебе скажу так: да, мы тоже рассматриваем версию о крысе в нашем отделе. Не знаю, на кого она работает – непосредственно на Детердинга или на иностранную разведку, но со счетов мы это не сбрасываем. Правда, сам Детердинг ведёт себя на удивление спокойно, не дёргается, отставку невесте не даёт. И это нас очень смущает. Тем не менее, мы уже начали внутреннюю проверку. Если она принесёт результат, мы тебе обязательно сообщим об этом. Только эту часть работы ты оставь нам, а сам займись более приземлёнными версиями.
– Лады, – кивнул я.
Меньше всего мне хотелось заниматься шпионскими играми. Недавней схватки с отделом Бокия хватило всерьёз и надолго.
– Если всё-таки нащупаешь что-то по нашей линии – дай нам знать, а сам отойди в сторонку. Иначе напортачишь, – предупредил Райнер.
– С большим удовольствием поручу вам это удовольствие! – признался я. – Сами чистите свои конюшни, мне и без этого работы хватает.
– Приятно иметь дело с понимающим человеком, – улыбнулся Райнер. – Ну что – по коням?
– По коням!
– С чего начнём?
– С того, откуда всё началось – с квартиры Лавровой.
Райнеру не очень хотелось влипать в такое тягомотное дело, как осмотр помещения, тем более, его уже проводил Гаврилов, но перечить чекист не стал.
Проживала потеряшка на Большой Ордынке, неподалёку от красивого здания с портиком и колоннами.
– Бывшая третья женская гимназия, – показал Райнер. – Здесь когда-то и училась Лаврова. Правда, семья Ольги раньше жила в другом месте, квартиру их сначала уплотнили, а потом, после смерти матери, Ольгу выселили. Теперь вот комнату снимает.
– Неужели зарплата позволяет? – жильё в Москве было дешёвым разве что в период военного коммунизма, да и то относительно.
Во времена НЭПа цены росли как на дрожжах.
– От родителей осталось кое-какое наследство, вот и проедает потихоньку, – сообщил Райнер.
– Так может позарился кто? – замер я.
– Брось. Хозяйка сказала, что все вещи на месте. Да там особо ценного, если по правде говорить, ни шиша не осталось.
– Посмотрим, – вздохнул я.
Дверь в квартире приоткрыла сама хозяйка квартиры – дородная женщина лет пятидесяти в шёлковом халате, расписанном какими-то азиатскими узорами. На голове у неё были накручены бигуди. Сама дверь оказалась на цепочке.
– Уголовный розыск, – представился я. – Мы насчёт гражданки Лавровой. Разрешите пройти.
Афишировать ведомство Райнера я не стал. Захочет, сам сообщит.
– Удостоверение покажите, молодые люди, – потребовала хозяйка. – А то ходют тут всякие…
Она демонстративно фыркнула.
– Конечно, гражданка, – я помахал у неё перед носом «ксюхой».
– Вы тоже, – велела та Райнеру.
Борис со вздохом показал книжицу.
– ГПУ! – судя по реакции женщины чекистов она боялась куда больше, чем моё ведомство.
В сию же секунду цепочка была снята, а дверь широко распахнулась.
– Проходите, товарищи. У меня от советской власти секретов нет, – радушно улыбнулась квартирохозяйка.
Мы вошли в светлый коридор.
– Шляпы и верхнюю одежду можете оставить здесь, – она приоткрыла шкафчик, в котором висели несколько «плечиков» и была гардеробная полка для шляп.
Женщина покосилась на нашу обувь.
– И снимите ваши ботинки, пожалуйста. Я недавно вымыла пол. Сейчас я дам вам домашние тапочки.
– Тапочки – это святое, – улыбнулся Райнер.
Мы послушно переобулись.
– Я могу вам чем-то помочь? – спросила женщина.
– Как вас зовут? – поинтересовался я.
– Вера Михайловна Скарабей, – откликнулась та.
– Вера Михайловна, мы пришли, чтобы осмотреть комнату вашей жилички, а потом, переговорим с вами. Надеюсь, вы не против? – излучая тонны вежливости, произнёс я.
– Ну, конечно! Как я могу быть против! Олечки уже несколько дней нет дома, я страшно переживаю за неё! – всплеснула руками хозяйка квартиры.