– Ты чего такой дёрганный? – спросил я.
– Да Томин, сука, раскололся, – со злость ответил Райнер. – Сразу на допросе поплыл. Всё было, как ты сказал. Услышал от Гаврилова про монеты, сложил два плюс два, и решил их заграбастать. Томина к расследованию в Гохране привлекали, так что он знаний всяких там нахватался, что к чему понимал. Гаврилов его заподозрил, за что и пострадал. Одно радует – этот скот хоть и радел о своём кошельке, на мировую контру не работал. Ума хватило. И к пропаже Лавровой он никакого отношения, как догадываешься, не имеет.
– Поэтому ты так загорелся, когда я тебе про Корня сказал, – понимающе протянул я.
– Артузов сказал – не найду её, выгонит из ГПУ! Я, конечно, понимаю, что это он сгоряча ляпнул, да если и выгонит – хрен с ним! Не достоин, значит, такой чести… Но просто гордость меня заела, не может такого быть, чтобы мы с тобой с этим делом напортачили! – бросил он на меня оценивающий взгляд.
– Артузова подводить нельзя, – согласился я с ним. – Кстати, как Гаврилов себя чувствует? Не узнавал?
– Узнавал, – мрачно сказал Райнер. – Плохо ему, врач говорит – не выкарабкается. А я его за грудки взял и к себе подтянул. Ты, говорю, плохо Гаврилова знаешь! Не из таких передряг выпутывался, и из этой выберется.
Я молчаливо кивнул, вспомнив, что сейчас так же как Гаврилов, за свою жизнь сражается раненый милиционер Кириченко. И пусть я сделал всё, что в моих силах, всё равно в том, что он оказался сейчас на больничной койке, в какой-то степени есть и моя вина.
Уж слишком легкомысленно мы повели себя в тот день, когда отправлялись к скупщику краденного.
– Будешь? – толкнул меня локтем Райнер.
Я посмотрел на него, потом на согнутую ковшиком ладонь, протянутую в мою сторону.
– Семечки, – пояснил Борис. – Угостишься?
Он успокоился, его лицо приобрело теперь сосредоточенно деловой вид. Таким он мне нравился гораздо больше, чем взбудораженным.
– Угощусь, – сказал я.
Глава 20
Чтобы не «засветиться» машину оставили в другом квартале, дальше двинулись пешком.
– Урки наши авто знают как свои пять пальцев, – вздохнул на ходу Райнер.
У него была быстрая походка энергичного человека. Я едва поспевал за его размашистыми шагами. Хотелось пошутить, сказать, чтобы не ступал так широко, а то штаны порвёт, но я быстро подавил в себе это неуместное желание. Сегодня, пожалуй, нам было не до шуток. Да и не факт, что такой повод появится завтра.
– Примелькались… – продолжил он делиться проблемами. – Ты только на один конец улицы въезжаешь, а на другом уже вся местная сволочь в курсе, что чекисты на операцию собрались. Выучили будто азбуку, гады!
Мы подошли к дому, в котором в коммунальной квартире проживала мать Корня. Здание ничем не отличалось от остальных: ремонта не знало ещё со времён царя Гороха, штукатурка на стенах давно уже обсыпалась и потрескалась, половина окон была заколочена досками, но это не значило, что тут не жили – стекло даже в нэпманской Москве штука дорогая, народ извращался как мог.
Райнер было направился к подъезду, но я остановил его, указав на сидевшую напротив парочку: симпатичную девушку лет семнадцати и крепко скроенного паренька в пиджачке с засаленными рукавами. Навскидку кавалер был немногим младше меня.
– Не гони, Боря, успеется. Давай к ребятам подойдём, поспрашиваем, разведаем обстановку, – предложил я.
Борис кивнул, соглашаясь с резонным доводом, и мы двинулись к ребятам. Парочка была так занята обнимашками и поцелуями, что не сразу заметила наше появление. Картина была в высшей степени умилительной.
Невольно вспомнилась моя Настя, весточку от которой я с нетерпением ожидал со дня на день. Отправленная мной телеграмма недвусмысленно говорила, что нужно срочно бросать всё и ехать в белокаменную, где по моей невесте очень-преочень скучают.
Я нарочно кашлянул и только тогда молодые люди отпрянули друг от дружки. Их лица стали пунцовыми от смущения. Выглядело это забавно, и я не сумел сдержать улыбки.
– Простите за беспокойство, – произнёс я. – Вы здесь живёте?
– Допустим, – сказал парень. – А что такое?
Он первым успел прийти в себя и теперь настороженно смотрел на меня.
– Евдокию Ивановну Кореневу знаете?
– Ну, знаем, а вам какой до неё интерес?
– Служебный, – пояснил я, демонстрируя удостоверение.
Парень долго и пристально рассматривал документ, словно собирался изучить его до мельчайших деталей. Потом перевёл взгляд на меня.