– Везёт тебе! – хмыкнул Панкратов. – Домой пойдёшь… А мне до утра тут куковать, потом посплю чуток и снова по твоей милости на работу: проституток ловить.
– Жене-то потом расскажешь, чем занимался? – не преминул подколоть его я.
Уж на что моя любимая мне когда-то доверяла, но и ей я старался не рассказывать о подобных аспектах моей работы, поскольку видел, как ей это не нравилось.
Почему-то женщины склонны преувеличивать степень нашего мужского грехопадения.
– Смерти моей хочешь? – хмыкнул Николай. – Меня потом благоверная запилит – хрен ей объяснишь, что работа такая…
– Не хочу, Коля! Живи себе и в ус не дуй! – сказал я, прощаясь с другом.
Когда подходил к дому, заметил, что окна на нашем этаже не горят. Понятно, семейство Штернов в полном составе отправилось на боковую.
Стараясь не шуметь, открыл входную дверь и на цыпочках прокрался в свою комнату. Не успел раздеться, как после короткого стука в проёме появился глава семейства – Давид.
– Привет, Жора!
– Привет! Ты извини, я вроде старался не сильно шуметь, – виновато протянул я.
Вроде на службе, когда преступников беру, ходить тише воды, ниже травы получается, а стоит попасть домой – так слон в посудной лавке…
Сосед отмахнулся.
– Ерунда! Я и не спал. Пока тебя не было, тут телеграмму принесли. Я за тебя расписался.
– Телеграмму?! – я замер в предчувствии хороших новостей.
– Да. Держи, – Давид протянул мне телеграфный бланк. – Это самое… В общем, я пошёл. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – кивнул я, а сам впился глазами в короткие, наклеенные на бумагу, строчки.
Всего два маленьких предложения, с забытыми когда-то «зпт» и «тчк», но сколько в них важного!
Почти сразу меня охватили радость и восторг. Вот и всё, приходит конец моей холостяцкой жизни, через несколько дней приезжают Настя и Степановна!
Господи, как же это хорошо!
Сон и усталость как рукой сняло. Меня просто распирало от волнения.
Нет, ложиться в постель сейчас – бесполезно, буду крутиться в ней пропеллером, а сна так и не будет ни в одном глазу. Уж я-то себя знаю. Когда сердце колотится в бешенном ритме, а все мысли о моих близких, даже снотворное не поможет.
Надо хоть как-то успокоиться. Сходить на кухню что ли, попить воды. Всё какое-то занятие.
Я вышел из комнаты и увидел сидевшего за общим кухонным столом Давида, который с задумчивым видом занимался чисткой своего револьвера, разложив его детали на газетке, покрывшейся масляными пятнами.
– Что, не спится? – усмехнулся он, не отрывая взгляда от оружия.
Чувствовалось, что процесс доставляет ему истинное наслаждение, знакомое любому, кому приходилось с этим сталкиваться.
– Не спится, – подтвердил я. – Не возражаешь, если к тебе присоседюсь?
– Давай. Места за столом всем хватит.
Я сходил за своим «наганом» и, примостившись напротив Давида, тоже разобрал револьвер и приступил к рутинной, но такой успокаивающей процедуре чистки оружия.
– Жена сегодня в больнице была: навестила того милиционера, с которым ты воровку искал, – внезапно сказал он.
– Ну и как дела?
– Его сейчас какой-то известный профессор лечит. Жена хотела с ним поговорить, но её не допустили – говорят, занят очень. Но на словах просили передать, что милиционера обязательно поставят на ноги и всё с ним будет хорошо!
– Здорово! – радостно сказал я. – Ещё одна хорошая новость за сегодня.
– Жора, ты, если какая-то помощь понадобится – Рахили моей скажи. Она поможет тебе твою семью встретить. Убраться там или сготовить…
– Договорились, Давид! – кивнул я, прикидывая план действий: как найму извозчика и приеду на вокзал, встречать своих, как привезу сюда, где и как расположу.
Какое-то время, до свадьбы, посплю на кухне, ничего страшного, хотя бы для соблюдения приличий… Потом… Потом быт наладим во всех его проявлениях.
Глава 24
Утром я заскочил сначала к себе, на Петровку, где получил от дежурного пакет. Судя по адресату на нём – это была обещанная записка от профессора Шалашова.
Я вскрыл пакет и прочитал документ от первой буквы до последней.
Евгений Васильевич оказался молодцом, записка была написана строго по существу, ничего лишнего, никакой воды – только факты и в качестве подарка – предлагаемые меры для исправления ситуации. Осталось только передать бумагу Феликсу Эдмундовичу и ждать его реакции. А она обязательно последует, я в этом не сомневался. Уж больно толково был составлен документ, любого проймёт.
Я позвонил в приёмную наркома, где меня без всяких проволочек записали на завтра.