Выбрать главу

Он дрожал, как будто ему было холодно, хотя в комнате было тепло.

Роджер терпеливо ждал, не спуская с него глаз.

— Пока вы не слишком разговорчивы, старший инспектор, — не выдержал Вейт, — но все же вы оказались гораздо терпеливее и вежливее всех остальных. У них всегда находился предлог меня прервать. Теперь скажите, чем я все-таки могу вам служить?

— Как проходит сейчас ваша кампания? — спросил Роджер.

— Не стоит и спрашивать, — понуро ответил Вейт. Он печально оглядел пустую комнату. — Сами видите, я пишу первоначальные письма родственникам жертв дорожных катастроф, пытаясь заручиться их поддержкой… А также местным властям и членам Парламента, но лишь немногие удосуживаются ответить. У меня не хватает нахальства писать в тот самый момент, когда горе обрушивается на человека… А забывается оно так скоро… ужасно скоро… Несколько человек уже пришли ко мне и работают. Вчера вечером у нас здесь был митинг… Номинально мой комитет состоит из 30 человек, присутствовали — семь.

Он воздел руки кверху беспомощным жестом, потом продолжал:

— Вы видите? Однако же я прав, убежден, что прав. Эти массовые убийства можно остановить буквально за несколько дней…

Он посмотрел мимо Роджера на дверь, как будто услышал звонок, и даже шагнул к ней, чтобы открыть защелку, но он ошибся. Никто не стучал, поэтому он снова перевел глаза на Роджера.

— В который раз я уже у вас спрашиваю, чем могу быть полезен, — сказал он рассеянным, приглушенным голосом.

Роджер спокойно объяснил, что пытается выяснить обстоятельства одной автомобильной катастрофы, которая произошла в Лигейте почти 4 года назад, когда в качестве свидетеля обвинения выступал сам мистер Вейт и его оргкомитет.

— Так бывало неоднократно, мистер Вест…

— Речь идет о молодой женщине по имени миссис Роули, она была в положении…

— Миссис Роули, — повторил Вейт и закрыл глаза. — Миссис Роули!.. — Потом он подошел к маленькому письменному столику и сел на стоящий подле него более удобный стул, при этом сдвинулась с места пишущая машинка. Роджер пригляделся к ней внимательнее. «Коно» — примерно двадцатилетней давности.

Теперь, когда машинка стояла ближе, Роджер мог с уверенностью сказать, что она была аналогична той, на которой печатались анонимные письма Розмари.

Рядом лежало несколько конвертов с напечатанными адресами.

— Миссис Роули, — в третий раз повторил Вейт, голосом, в котором слышалось отчаяние. — Странно, инспектор, что вы остановились именно на этом случае. Как раз тогда я имел большую поддержку со стороны общественности, чем до и после него. Как раз обстоятельства были душераздирающими: молодая женщина, в скором времени ожидающая ребенка, скромная, красивая, прекрасно известная в Лигейте. У меня были замечательные свидетели. Я работал над этим случаем больше, чем над всеми предыдущими. Но как раз этот случай подрезал мне крылья…

— Что в нем было примечательного? — заинтересовался Роджер.

— Сначала — ничего, — но свидетели защиты были очень сильны. Суд проявил всегдашнюю враждебность к членам моего неофициального оргкомитета. Приговор гласил: «Не виновен»… Несколько дней публика повозмущалась, затем все забылось, а потом… потом я понял, что как раз это дело мне не следовало и пытаться выиграть, потому что виновата была сама пострадавшая, миссис Роули, а не водитель. Я опросил множество людей, прежде чем окончательно не убедился, что именно этот случай, на который я возложил столько надежд, оказался нехарактерным. Скажите, может ли судьба так жестоко надсмеяться, старший инспектор?

Да, я вскоре уехал из Лигейта, потому что почувствовал, этот случай подорвал мои позиции, мне не на что было больше рассчитывать. Кампания проиграна, полнейший крах из-за одной-единственной ошибки!

После этого я стал терять влиятельную поддержку, — у меня была такая, даже одна газета нас чуточку финансировала. В Лигейте было несколько тысяч человек, все они кое-что вносили на проведение работы. Я имел возможность заказывать лозунги и плакаты и распространять листовки сотнями тысяч. У меня был даже небольшой штат платных работников. А теперь я могу рассчитывать только на нерегулярную добровольную помощь, плакаты же мне рисуют дети в воскресной школе…

Он замолчал, не будучи в состоянии скрыть свою горечь.

Нет, он не сдавался. Тысячи человек давно бы отказались от безнадежной затеи, но только не этот худощавый священник с печальными глазами.

— Мистер Вейт, — спокойно начал Роджер.

— Да?

— Когда я только что поступил в полицию, в Эппинге была убита женщина. Через десять лет я помог разыскать убийцу, который сейчас находится в тюрьме. Я подумал, что вам это полезно будет послушать.

Вейт стоял очень тихо. Руки у него были приподняты выше бедер, ноги широко расставлены, как у боксера, готового к атаке. Глаза вновь заблестели. Прошло несколько секунд, прежде чем он сказал:

— Не знаю, что привело вас сюда, старший инспектор, но благодарение богу, что вы здесь. Сознаюсь, что я уже было совсем решил отказаться от этой кампании, которой руководил свыше десяти лет. Мне казалось, что у меня не хватит сил для дальнейшей борьбы. Вы меня пристыдили, я принимаю ваш упрек. Восемнадцать лет и восемьдесят — какая разница! Увижу ли я осуществление своих планов, или умру раньше, разве в этом дело? Вы знаете, с чего все началось, старший инспектор?

— Хотелось бы узнать.

— Вот это, — сказал Вейт и сделал несколько шагов к портрету, который стоял на камине. Он сильно выцвел. Коричневая копия кое-где покрылась желтыми пятнами и сравнялась по цвету с газетной вырезкой, которая тоже была вставлена под стекло. В ней кратко сообщалось:

«Миссис Л. Л. Вейт, 85 лет, была сбита частной машиной днем в пятницу. Она получила серьезные травмы, которые оказались смертельными. Будет проведено дознание…»

— Кто такая? — спросил Роджер.

— Моя мама.

Да, это ставило точку над «и» и даже как-то оправдывало ярость Вейта. Женщина на снимке казалась молодой и прелестной, хотя и несколько «не от мира сего». Впрочем, что можно было ожидать от матери этого неистового пастора?

— Понятно, — сказал Роджер, — а теперь…

Снаружи раздался стук, на этот раз настоящий. Вейт поспешно вышел… Жизнь оказалась сильнее смерти. Потом послышался звонок у входной двери и Роджер усмехнулся, вспомнив нетерпеливое выражение на лице Вейта, когда тот спешил к двери.

Но и сам Роджер не терял времени даром. Он подошел к письменному столу, сунул в карман несколько напечатанных конвертов, а один из них принялся внимательно рассматривать. Он искал нечетко напечатанное маленькое «с», слегка покосившееся «е» и «р», «с» и «а», которые выходили чуть ниже строчки.

До него донесся голос Вейта.

— Значит, вы все же пришли. Вы на самом деле тогда думали это сделать? — Девичий голос весело ответил: «Разумеется».

Разговаривающих не было видно, так что Роджер успел проверить, что в отношении «с» и «е» признаки сходились. Значит, письма к Розмари Джексон действительно печатались на этой машинке, возможно, даже здесь…

Во всех уголках Англии был объявлен розыск Розмари. Ее фотографии были разосланы по всем полицейским участкам и напечатаны во всех вечерних газетах с настойчивой просьбой немедленно сообщить в ближайшее отделение полиции, если кому-нибудь известно место ее теперешнего пребывания.

Эти сообщения уже достигли даже таких отдаленных участков, как Плимут и Ливерпуль. Пока Роджер Вест разговаривал с Вейтом, десятки полицейских допрашивали многочисленных «свидетелей»… Но Розмари не была найдена.

Она находилась в Лондоне.

Ей грезились восхитительные сны.

14

Джун Эйкерс

Роджер сунул в карман и третий конверт, потом отошел от стола. Он не был уверен, войдут ли сразу же Вейт и его гостья. Ему рисовалось лицо Вейта с пузырьками пены в уголках губ, лицо настоящего фанатика, совершенно не осознающего окружающее. Фанатизм граничит с безумием и…