– Ей платят за то, – возразил Гришин, недовольный вмешательством Яна в с процесс воспитания бестолковой падчерицы, обузы, оставленной ему его покойной и почти уже забытой супругой, – что она разбавляет общество мужчин своим удачным набором ДНК. Красивых людей, если они не обладают достаточными и нужными знаниями, можно и нужно использовать в качестве эстетически привлекательно предмета интерьера.
– Картин Ван Гога уже не достаточно?
– Друг мой! Ван Гог изжил себя. В 20 и 21 веке люди ценили и хвалили его, потому что эти поколения не могли создать ничего более лучшего. Эпоха творческого застоя. Как только человечество полетело в космос, художники нашли новое вдохновение. Вы видели картины Де Грюмо? Его серия «Звездного Пути» весьма и весьма восхищает. В моей личной коллекции есть полное собрание. Я не устаю восхищаться гением художника!
– Ваша тяга к искусству не имеет границ! – Деланно восхитился Ян, не скрывая сарказма в голосе. – Однако, у меня к вам вопрос, волнующий и интересующий меня более всего.
– Ох! Вы умеете разжечь любопытство! – Гришин ехидно посмотрел на Инспектора.
– Как вы относитесь к запретам? – Спросил Ян.
– И это все? – Мужчина разочаровано закатил глаза. – Отвечу высокопарно. Для людей моей породы не существует запретов.
– И потому я не удивлен, что вы с такой гордостью расхаживаете с этой тростью. В какую сумму вам обошелся такой огромный кусок Колосской драгоценности?
Гришин сощурил глаза и с неопределенной ухмылкой посмотрел на Яна.
– Это подарок. Я очень добр, Инспектор. Это моя слабость. За это меня часто благодарят.
– То есть вы не отрицаете, что этот цветок лилии высечен из золотого мрамора?
– Отрицание – удел слабаков. Вам должно быть это известно по долгу службы.
– Еще один вопрос…
– Последний, надеюсь? Я хочу сыграть еще хотя бы одну партию.
– Что вы делали в каюте Лайма Навацки?
Вол Гришин, пожалуй, впервые за недолгий разговор, проявил настоящий интерес к собеседнику. Он зашевелился, прикоснулся к бокалу с напитком. Поднес к губам, задумался о чем-то и отставил его в сторону. Переложил ногу на ногу, посмотрели на часы.
– Я знал одного человека по фамилии Навацки еще в юности. Майка не рассказывала вам о моем отрочестве? Нет? Я расскажу. Коротко. Ибо подробности ни к чему. Я рос в бедной семье. Да, к сожалению, бедность и в наш высокий век преследует человека. Это зараза, которую он разнес с собой по всему космосу. Я рос в небольшом Земном городе, Смоленске. Точнее, среди его развалин. После очередной великой эпохи холодной войны он был разграблен, разрушен. Никто не хотел его восстанавливать. Президента страны убили на заднем дворе его же резиденции. Все кто мог, уезжал. И был среди нас, остатков великой, в кавычках, разумеется, нации один человек, как раз по фамилии Навацки. Его все называли "лях", потому что предки были родом из Польши, небольшое Королевство неподалеку. Вы знаете, Ян, здесь, в космосе, все так перемешалось. Есть земляне, марсиане, юпитерианцы… Но на Земле застойность взглядов в человеке сидит по-прежнему. Люди живут на одной планете, бок о бок, растут под одним солнцем, поведение даже у них одинаковое, но делят друг друга на нации, на города, на районы, будто, они все отличаются чем-то значительным друг от друга. Я знаю, марсиане недолюбливают землян. Но эта антипатия продиктована условиями проживания. Вам на вашей прекрасной планете приходится изрядно трудиться, чтобы получать кислород, воду и сохранять купола во время песчаных бурь. Я уважаю марсиан. Они вырастаю стойкими! Как вы. – Гришин коснулся Яна многозначительным взглядом. Судя по всему, это не было иронией или шуткой. – Я немного отклонился от темы. Так вот, этих самых ляхов в нашем городе никто не любил, считалось, что они хитрые лжецы, готовые на все ради получения прибыли. Это мнение складывалось столетиями и теперь, мне кажется, передается с кровью, от отца к сыну. Пан Навацки прожил в общем то хорошую жизнь. Спокойную. Никого не трогал, трудился, имел свой нищенский заработок. Почти ни с кем не общался. Но его все равно никто не любил. Случилось так, что по долгу службы ему нужно было хранить один секрет. Не значительный. Но надо было хранить. Он трудился в управлении города. В то время власть была полностью коррумпирована. Контора по переработке мусора получала хорошенькую прибыль, и переводила все деньги в оффшоры, а мусор закапывала за городом. Отходы жизнедеятельности человека, знаете ли, имеют зловонный душок. И люди это все ощущали, травились, даже умирали. Но только доказать ничего не могли. А пан Навацки просто хотел им помочь. Ему, по всей видимости, казалось, что если он расскажет о тайне города всем жителям нашего небольшого городка, он спасёт их. Он забыл, что люди никогда не были дружелюбны друг к другу, никогда не ждут помощи, а главное, никогда не бывают благодарны. И, конечно же, не верят тому, что выкрикивает какой-то безумец в овечьем стаде. – Вол Гришин замолчал. Его глаза, обращенные в личное прошлое, покрылись туманом десятилетий. Он долго не продолжал своего монолога, предаваясь пустым воспоминаниям давно ушедших лет. – Его убили. За длинный язык. Каждый житель скрывал за общей фразой "он был угрозой для нашего общества" что-то своё.