– Да, разумеется, если мы с вами найдем ваш предмет, я первый опишу случай тайной влюбленности в России, разумеется, с вашего согласия. Извините за цинизм.
– Ну, что же, мы, кажется, пришли, – сказала Светлана.
– Вы здесь живете? – осведомился человек, похожий на профессора, оглядывая кирпичную пятиэтажку.
– Вы очень проницательны, – улыбнулась Светлана.
– До свидания, и не стесняйтесь позвонить, особенно, если почувствуете необходимость. Звоните в любое время.
Доцент поклонился и пошел прочь, оставив Светлану одну, наедине со своими мыслями.
Глава 2
– Я ему сказала, что у него пахнет под «мышкой», а он принял все за чистую монету, нашел где-то дезик, побрызгался. Пришел, весь благоухает. А я ему: «Ты что, Славик, в Аум Синрике записался?» Он обиженно: «Так ты сама сказала». Я говорю: «Ты бы лучше коврик сменил». Представляешь, какие программисты бывают тупые?
– Не любишь ты программистов? – быстро набрала Светлана и отправила сообщение.
– Причем тут программисты, все мужики такие. А однажды мы зашли в лифт, он нажал кнопку этажа и ищет, где «enter», – написала Рита.
– Ну ты врать! – ответила Светлана.
– Вот клянусь, было. Сидел как-то считал в уме не то до отпуска дни, не то до пенсии. Я что-то его спросила, а он обиделся, говорит: «Зачем ты меня сбросила?», представляешь?
– Не представляю, – ответила Светлана.
– Один раз прихожу на работу, а он на моем столе пишет что-то в накладной. Я заглядываю через плечо, а там приблизительно следующее: «Среда – утром и вечером, четверг – вечером, пятница – в обед – два раза, вечером – один раз, суббота – один раз в обед, воскресенье – четыре раза, понедельник – два раза с утра». Я говорю: «Ну, ты половой гигант». Он покраснел так и отвечает: «Это не то, что ты подумала, это я рентабельность проездного билета просчитываю».
– Весело вы живете.
– Да, куда уж веселее. Ты «Санта Барбару» смотришь? Вот это наша работа. Все друг другу родственники, и все друг с другом спят. Одна я, как бельмо на глазу – ни родственников, ни связей.
– Так завела бы.
– С кем? Все мужики давно перевелись, остались одни педики. Я хочу настоящего Илью Муромца или, на худой конец, Алешу Поповича. Чтоб если уж поцеловал меня, то так, чтоб аж вырвало.
– Ты чувствуешь, что я смеюсь? – написала Светлана.
– Конечно. Я тоже улыбаюсь. Американская улыбка – это все, что у меня есть. Впрочем, еще ноги.
– Ну, большего и не надо. А что ты делаешь?
– Я сижу в своем кабинете на крутящемся кресле, положив ноги на стол. У меня на коленях лоп-топ, впрочем, нет, не на коленях, конечно. В левой руке дымится сигарета. Дверь кабинета чуть-чуть приоткрыта, и при каждом удобном случае сотрудники зыркают на меня, роняя слюну.
– Опять врешь?
– Ничуть, – ответила Рита.
– Ну, тогда я лежу в ванне, вся в лепестках роз и пене.
– А компьютер у тебя где?
– На столе стоит, у меня только клавиатура на ИК лучах, а ванна в комнате, потому что там, где ей положено быть, она бы не поместилась. Сама понимаешь, еврокласс. Эй, Томас, у меня вино нагрелось! Томас – это мой дворецкий, он негр из северной Африки. Приехал сюда на заработки, но безнадежно влюбился. Теперь работает у меня, за это я разрешаю подавать полотенце, когда выхожу из ванной.
– Ну и как, подает? – спросила Рита.
– А куда он денется? Я обращаюсь с ним как с рабом, и ему даже нравится. Жалко, что он по-русски не понимает, выучил одну только фразу – «Да, госпожа» – и то с акцентом.
– Ты его плеткой лупишь?
– Нет, что ты, он уже немолодой.
– Фу-у! Я-то думала, он как Эдди Мерфи, – сообщила Рита.
– Нет, все-таки у тебя плохой вкус. Томас не любовник, он слуга и отец, которого я могу мучить, с которым могу капризничать. Я специально опрокидываю горячий шоколад, когда он приносит его мне в постель, или заставляю по десять раз меня переобувать, или говорю: «Мне сегодня нечего надеть», а он носит мои платья из гардероба по два и спрашивает: «Да, госпожа?», а я ему: «Нет, Томас, это не подходит к моей заколке».
– В общем, ты всегда мечтала стать стервой.
– И когда-нибудь стану обязательно, – пообещала Светлана.
– А я уже стала. Или, во всяком случае, в пути. Я раньше никак не могла понять, почему мужики западают на филиппинок? Видела я их на фотографии, страшнее атомной войны и росточком метр в кепке, а потом до меня дошло: так ведь это их самое главное оружие. Мужик думает, что раз она маленькая да покорная, то и на его свободу покушаться не будет. А недавно посмотрела фильм про то, как филиппинские няньки обращаются с детьми, его родители ребенка сняли скрытой камерой. Так даже у меня волосы дыбом встали. Эти филиппинки самые что ни на есть троянские кони – тихие, тихие, а себе на уме. Вот какой надо быть: девочка-припевочка, а внутри стерва.