И посмотрел вниз, на Ивку. Теперь она казалась маленькой, куда меньше нас.
— Ивка… — сказал я сверху, пробуя набрать скорость. — Скажи мне, Ивка, а это лето будет долгим?
— Конечно, долгим, — коротко сказала Ивка.
Данькой Ведомые
Лека свешивалась с балкона и запускала мыльные пузыри. Чем дальше летел мыльный пузырь, тем лучше. Если ветер заносил мыльный пузырь на Данькин балкон, то это было совсем хорошо. Потому что Данька может заметить и выглянуть. Он даже может подумать, что это Лека его вызывает, и правильно он тогда подумает. Папа Леке всегда говорил, что люди должны думать правильно, а если они начинают думать неправильно, то это неправильные люди. Данька человеком был очень даже правильным, жил этажом ниже и ещё был порядочно взрослым — в школе уже не одну зиму проходил. Но он всё равно возился с малышнёй — такой, как Лека.
С сегодняшнего дня Данька уходил на летние каникулы. Хотя никуда он на самом деле не уходил — а наоборот, оставался дома. Ведь без него — ни в прятки весело не поиграешь, ни во дворе не повозишься — что там одним делать? В шкафу у Леки лежала картонная коробка, в которую она складывала самые вкусные и дорогие пластинки, которыми её угощали. Зачем они ей зимой? А вот, думала она, придёт лето — они все во дворе соберутся, позовут Даньку, возьмут большое покрывало, найдут траву высоченную. На траву — покрывало, сами сверху упадут, чтобы трава примялась, выставят на летнее солнце пластинки, — вот это будет пир горой! И ещё Данька скажет, какие они молодцы. Он всегда так говорит, когда они молодцы. И когда не очень молодцы, тоже говорит, что молодцы. Поэтому Данька — хороший.
Лека посмотрела на улицу. У подъезда Гилька мучила заряжающийся автобус. Она прицепилась к его лапе и ныла:
— Ну подвези-и-и до второго подъезда! Ну подвези-и-и!
Гилька умела так противно ныть, что Лека тут же подумала: «Ну подвези ты её, не отцепится ведь!». Но на автобусе упорно горела красная лампочка. Гилька посмотрела на неё и сморщила нос. Схватилась за автобусную лапу и попыталась перевернуть её фотоэлементами вниз, но только сама и перекувыркнулась. Подпрыгивала, пытаясь загородить солнце, но то ли солнце было большое, то ли Гилька была мелкая.
«Сейчас за зонтом пойдет», — подумала Лека и запустила в воздух ещё одну стаю мыльных пузырей.
И правда, Гилька сбегала домой и вернулась с большим пляжным зонтом и большой сестрой.
— Вот этот не хочет меня подвозить! — обиженно тыкнула пальцем в автобус Гилька.
— Нашла проблему, — хмыкнула сестра и пошла обратно.
— А-а-а! — заныла Гилька, раскрыла пляжный зонт, чтобы загородить автобус от света, и тут её начало сносить подувшим ветром. Упираясь ногами и пытаясь сложить зонт, Гилька успела посмотреть на дом и заметить Леку на балконе. Она подтащила сложенный пляжный зонт к стене и сказала:
— Лека, помоги, он меня катать не хочет!
Но Лека только дунула на неё мыльными пузырями, и те разлетелись в разные стороны.
— А-а-а!!! — завопила Гилька. — Ты вредная, Лека!!!
Приличные люди рядом на асфальте рисовали термомаркерами. Все любили термомаркеры, даже взрослые. Тепломаркеры работали только летом и рисовали очень ярко. Чтобы они заработали, нужно было, чтобы на стержень попал тёплый солнечный луч. В остальное время они лежали без дела. Если разобраться, то тепломаркерами было сложно пользоваться — зимой они не работали, в дождь они не работали (да ещё и все рисунки смывались водой), ночью они не работали, дома они не работали… Но зато как все радовались, когда тепломаркерами можно было пользоваться! Они сами по себе были настоящим праздником.
Гилька нетерпеливо высунула язык и подошла к девчонкам.
— Дайте зелёный маркер, очень-очень срочно, — выдохнула она и переступила с ноги на ногу. Те, не глядя, протянули его, и Гилька тут же побежала к автобусу. Она встала сначала на лапу, потом на подножку двери, и попыталась дотянуться маркером до лампочки, чтобы перекрасить её из красного в зелёный. Гилька зловеще улыбалась.
Автобус легко спихнул её на землю, нехотя поднялся, зажёг зеленый свет и открыл дверцу.
— Ура! — завопила Гилька. — Глупый автик!
Пока автобус лениво шагал ко второму подъезду, Лека посмотрела в небо. В нём летели радужные полупрозрачные шарики. Лека подула ещё — и представила, будто мыльных пузырей миллион, и за ними даже не видно неба, только что-то синеватое…