– Для похода на дискотеки, – пояснила дурочка, – ну офигительно смотрится.
Потом она повернулась к Николетте и опрометчиво заявила:
– Только вам они ни к чему, их для молодежи делают.
– Всенепременно возьму, – мигом отреагировала Николетта, – надену к Коке на суаре, все с ума сойдут, правда, Ваня?
Я кивнул. Пусть покупает что хочет, лишь бы поскорей завершить процесс. Но Николетта провела в кабинете еще целый час. Требовалось подобрать для каждой из пар линз футлярчики соответствующего цвета, потом сумочку, куда положить футляры, затем чемоданчик для сумочки. А еще жидкость для протирки, емкость, в которую следует ее наливать, специальные салфетки… И все это не в единичном экземпляре.
Короче говоря, когда мы вновь очутились в машине, на улице была темень. Николетта, уютно устроившись на заднем сиденье, принялась разглядывать линзы, я включил погромче радио и поехал вперед.
– Убери музыку, – потребовала маменька.
Я послушно покрутил магнитолу, и из динамика понеслось:
– Этой ночью на кладбище стояла напряженная тишина. Могила только что похороненного Эдварда утопала в цветах. Ровно в полночь земля зашевелилась.
– Оставь! – взвизгнула Николетта. – Это «Литературная гостиная», они читают жутко забавную книжку про вампиров.
Хорошо, пусть будут вампиры, привидения, нетопыри, кто угодно, лишь бы маменька молчала.
В относительном спокойствии я проехал большую половину пути. Радио выло и ухало на разные голоса, выдавая непотребный текст.
– Глаза Эдварда, красные, жуткие, послали пучок света прямо на Генриетту. С пальцев покойника капала кровь…
– Налево, – вдруг скомандовала Николетта.
Я, одурманенный спектаклем, машинально повиновался.
Тут же раздался свист. Вот незадача! На перекрестке же висит знак: перечеркнутая стрелка.
– Почему нарушаем? – поинтересовался сержант и посветил на меня фонариком.
Я совершенно честно ответил:
– Извините, тут по радио жуткую книгу читают, заслушался и не заметил, что поворот запрещен.
– Про вампиров, что ли? – засмеялся милиционер. – Вот глупость-то! Сказки это, вы же серьезный, солидный человек, а в ерунду верите. Не бывает их на свете, оживших покойников, коли умер, все! Кранты! Попрошу права и документы на машину.
Я молча протянул требуемое. Парень изучил документы и вполне мирно спросил:
– Ну? Дальше что?
Я полез за кошельком, сейчас отсчитаю полтинник, и можно продолжать путь. Пока я рылся в портмоне, отыскивая нужную ассигнацию, сержант посветил фонариком на заднее сиденье.
– Добрый вечер, – мило сказала Николетта.
– А… а… о… – промычал парень.
Я удивился, отчего это сотрудник ГИБДД начал издавать малопонятные звуки, и посмотрел на него. Тому явно было плохо. Лицо его, только что по-детски розовощекое, круглое и слегка наивное, стало бледным, вытянутым и испуганным.
– Вам нехорошо? – испугался я.
– А… о… а… она… – заикался постовой, тыча рукой в глубь машины.
Я обернулся. Николетта улыбалась на заднем сиденье. Ее темно-красные глаза отражали свет фонарика. Две длинные нити, словно лучи лазера, пронзали тьму. Маменька выглядела просто жутко. Если бы я не знал, в чем дело, мигом бы выскочил из «Жигулей» и унесся куда глаза глядят!
– Э-т-т-та… – заикался несчастный постовой, – чтой-то у ней с глазами?
Неожиданно на меня напало детское веселье. Стараясь не расхохотаться, я с самым серьезным видом заявил:
– У кого? У женщины на заднем сиденье?
Сержант осторожно кивнул.
– Не волнуйтесь, она не заразная, – хмыкнул я, – в прошлом году шла вечером через кладбище, а на нее что-то налетело и укусило. Все, с тех пор глаза покраснели, дневного света боится, при виде чеснока стонет и питается лишь сырой печенкой. Но это очень хорошо!
– Па-а-чему? – слегка попятился совсем обалдевший парень.
– Так ведь всех своих врагов перекусала, и они теперь в жутких чудовищ превратились. Сделайте милость, возьмите штраф и отпустите нас, очень торопимся, скоро семь, а мне надо, чтобы она точно в это время вошла в кабинет к моему хозяину, уже и так надоел мне с придирками.
Постовой бросил в окошко документы и, выкрикнув: «Езжайте!» – опрометью кинулся к бело-синему «Форду», припаркованному возле ларька.
– Эй, погодите, – высунулся я из дверцы, – а полтинник? Деньги забыли!
– Не надо ничего, – проорал парень, влезая в автомобиль, – укатывай отсюда поскорей, давай налево!
– Там запрещающий знак!
– Плевать на него, верти рулем, живо на проспекте окажешься! – выкрикнул постовой и мгновенно забаррикадировался в машине.