Но Алена была твердо уверена в обратном. Дня не проходило, чтобы она не звонила бывшей подруге и не говорила гадости. Потом, спустя месяц, утихла и больше не объявлялась. Марина стала готовиться к свадьбе. Был назначен день, сшито платье, заказан ресторан…
Утром, за два часа до бракосочетания, почтальон принес Константину пакет.
Тот разорвал плотную коричневую бумагу, на пол упали фотографии. На них была запечатлена обнаженная Марина в обнимку с одним из своих прежних любовников.
- Вот так сюрпри-из, - протянул Костя, внимательно разглядывая «подарок», - мало приятного узнать о таком в день свадьбы.
Марина покраснела и возразила:
- Я же не скрывала от тебя своих прежних увлечений. Кстати, на этих снимках парень, с которым я перестала встречаться лет пять тому назад.
- Да, - жених вскинул брови, - а дата? Райкова вгляделась в маленькие белые цифры, помещенные в углу глянцевого снимка, и ахнула. Получалось, что кадр был отщелкнут вчера.
- Ты решила попрощаться с прежней любовью? - сухо поинтересовался Костя. - Устроила своеобразный девичник?
- Я ни с кем не встречалась, - растерянно ответила невеста, - честное слово!
- А число? - повторил Костя.
- Не понимаю, как так получилось…
- Ладно, тогда объясни этот факт, - попросил Костя и ткнул пальцем в другой угол снимка. Райкова посмотрела и лишилась дара речи. Честно говоря, фото было более чем фривольное, камера запечатлела в основном постель, но в кадр попала и тумбочка, на которой лежала газета «Мегаполис» за…, вчерашнее число.
- Каким образом это издание, вышедшее вчера, попало на снимок, сделанный, как ты уверяешь, пять лет тому назад? - тихо спросил Костя и вышел в прихожую.
Когда Марина выскочила за ним, жениха и след простыл. Больше она никогда не встречалась с тем, кто без пяти минут был ее мужем.
- Кто же прислал фото? - спросил я. Марина пожала плечами:
- Понятия не имею.
- Может, это сделала Алена? Райкова махнула рукой:
- Это невозможно. Алена порядочный человек, да, она съехала с катушек, поняв, что Костя ушел ко мне. Устроила истерику, скандал, даже драку, потом трезвонила, говорила гадости вроде: «Ты, Маришка, дрянь, желаю тебе от души несчастливой жизни». Но проделывала все открыто, в лицо… Не в Аленином характере пакостить исподтишка. Она может взорваться, наорать, обидеть, правда, подобное с ней происходит редко, но присылать анонимки… Нет!
Я только вздохнул. Иногда женщины оказываются способны на неожиданные поступки.
- И потом, - продолжила Марина, - мы же с ней поссорились и не общались, а газета-то была вчерашняя. До сих пор понять не могу, как такое возможно и кто сделал снимок? Я не отрицаю связь с тем парнем, но она давно прервалась. В общем, Костя ушел, с подругой мы рассорились, и все.
- Что же вы ей ключи не отдали? Марина развела руками:
- Встречаться не хотелось, а просто выбросить в помойку совесть не позволяла. Вот, повесила их у входа, да иногда путаю, вместо своих хватаю. Кто же это Алену убить хотел?
- Я думал, вы.
- Вы с ума сошли! - подскочила Марина. - Зачем бы мне это?
- Похоже, незачем, - пробормотал я, - но вот сама Алена утверждала, что вы покушались на ее жизнь.
- Бред! - решительно ответила Марина.
- А вот кое-кто говорит, будто вы застали Шергину с Костей в одной постели и решили отомстить, - не успокаивался я, - вроде она подождала, пока вы распишетесь, а потом уложила вашего мужа в свою постель. Вы пришли к ней, открыли дверь теми самыми ключами…
- Идиотство, - вконец обозлилась Марина, - во-первых, мы не успели с Костей пожениться, инцидент с фотографией произошел до свадьбы. Во-вторых, я никогда не заставала их вместе, ну кто придумал подобную глупость?
Я хотел было сказать, что информация исходила от самой Алены, но прикусил язык и пробормотал:
- Да так, просто слышал.
- Выкиньте эту чушь из головы, - резко ответила Марина, - люди невесть что наболтать могут. Да, мы поругались с Аленой, но виноват был лишь Костя, ни Аленкиной, ни моей вины тут нет. Парень такой попался, сначала ей голову дурил, потом меня из-за глупости бросил, даже разобраться не захотел. Кстати, если хотите знать, я на Рождество позвонила Алене и сказала: «Ты, конечно, сейчас швырнешь трубку, но я хочу пожелать тебе счастья и удачи».
- А она?
- Выслушала спокойно и ответила: «Ладно, и тебя с праздником, потом поговорим, извини, опаздываю на работу». Так что наши отношения могли наладиться, я очень рассчитывала на первое марта. Глупо ведь из-за мужика терять хорошую подругу.
- Ну, очевидно, Алена была иного мнения, раз сказала, что торопится на работу! Это в Рождество-то!
- Так она же в турфирме пашет, у них, когда на календаре красное число, просто аврал.
- А что должно было произойти первого марта?
- День рождения у Алены, - пояснила Марина, - я уж и подарок приготовила. Думала, приду, протяну коробку с букетом и попрошу:
«Давай все забудем!» И опять бы сдружились! Но нет, не получилось, бедная моя подружка! Какая страшная смерть - зимой, в реке, подо льдом.
И Марина горько заплакала. Я молча повернул направо и чуть не вылетел на тротуар. Московские дороги в феврале напоминают каток, представляю, какова была обстановка на шоссе, когда Илья не сумел справиться с управлением.
- Так и не помирились, - всхлипнула Марина. - Ну почему я не позвонила ей раньше, чего ждала? Теперь ничего уже не исправить.
Я осторожно отпустил сцепление. Самое ужасное - это муки совести возле гроба. После смерти отца я пару лет ощущал давящую безнадежность оттого, что никогда не смогу уже попросить у него прощения за все нанесенные мной обиды. Память подло подсовывала неприятные воспоминания. Вот отец предлагает поехать вместе с ним в Карловы Вары, но я, студент второго курса, прихожу в ужас от перспективы прогулок вокруг источника в толпе пожилых людей и мигом записываюсь в строительный отряд, которому предстояло возводить коровник в колхозе. Сейчас бы я, естественно, отправился на воды, но в те годы очень хотел провести лето в своей стае, и папа отбыл один. А еще он один раз по случайности заглянул в ГУМ, продавщицы мигом узнали любимого народом писателя и, затащив в подсобку, предложили купить ботинки. Для тех, кто забыл, напоминаю: в советское время обувь считалась самым дефицитным товаром. И отец приобрел обувь, только не себе, а мне. Как сейчас помню их внешний вид: высокие, до щиколоток ботинки на толстой подметке. Завязывались они шнурками.
- Отличная вещь, - радовался отец, - померяй, Ваня, качественная кожа, сносу не будет.
Весь институт, вернее, его мужская часть, ходила той весной в узконосых полуботинках, практически без подметки. Шнурки считались анахронизмом. Ступню просто всовывали внутрь, оттянув «язык». Приобретенные ничего не понимающим в моде отцом «скороходы» выглядели не то что вчерашним, а позавчерашним днем. Я, правда, один раз влез в них, но ехидные приятели мигом начали изощряться в остроумии по поводу ботинок. В основном прозвища были непечатными, но особенно обидела меня отчего-то фраза, брошенная Ритой Маликовой, спесивой девицей-поэтессой:
- Ну, Ваня, и зачем же ты чемоданы на ноги нацепил?
Придя домой, я засунул ботинки в шкаф с твердым намерением никогда больше не надевать их. Но папа регулярно предлагал:
- Ваня, надень ботинки.
И приходилось, скрежеща зубами, завязывать шнурки. В конце концов мне это надоело, и я, взяв ножницы для резки металла, отодрал подошву у одного ботинка. Отец был так расстроен, что я тут же пожалел о содеянном.
Павел Подушкин умер давно, и, наверное, в его жизни случались и более серьезные разочарования, чем оторванная подметка, но мне стыдно до сих пор. А главное, нельзя кинуться ему на шею и воскликнуть: