- Может, она все же решила отправиться на работу? - предположил я. - Шергина оставила служебный телефон?
- Нет, - покачала головой Нора, - только номер этой Вари Арсеньевой, сказала, что подруга приедет сегодня рано утром и Алена ей сообщит, где будет пока жить. Вот что, позвони и узнай, что помешало нашей встрече.
Я взял протянутую бумажку и набрал номер. Долго слушал длинные гудки: ту-ту-ту…
- Похоже, там никого нет, - сказал я, не вешая трубку.
- Может, и впрямь на работу пошла, - пробурчала Нора. - Тебя вчера в разговоре ничего не смутило?
- Да нет, разве что неподходящая одежда, но ведь она объяснила, отчего так вырядилась. Элеонора нахмурилась:
- Ты в своем репертуаре, видишь лишь внешнюю сторону. Да не в штанах дело. Вспомни, сначала она с пафосом заявила, что никогда не имела дела с женатыми мужчинами, а через пару минут выяснилось: лучшая подруга застукала ее со своим супругом в постели.
- Бывшая, - уточнил я.
- Что? - не поняла Нора.
- Подруга бывшая, к тому же эта Марина Райкова увела господина Рябова у Алены. Наверное, последняя решила, что в этом случае ее порядочность спит.
- Не знаю, не знаю, - протянула Нора, - может, она еще кого обидела! Человек не может прожить, не задев ни одну личность.
- Алло, - прозвучало из трубки, - алло! Я вздрогнул, совсем забыл, что набрал номер Вари Арсеньевой и не отсоединился.
- Извините, меня зовут Иван Павлович Подушкин. Скажите, Алена Шергина у вас?
Из трубки донеслись сдавленные рыдания. Я неожиданно почувствовал леденящее чувство тревоги и воскликнул:
- Что случилось?
- Алена разбилась на машине насмерть, - кое-как справившись со слезами, сообщила Варя и отсоединилась.
Я уставился на Нору.
- Ну? - нетерпеливо поинтересовалась хозяйка. - Рассказывай быстрей.
- Шергина умерла, погибла в автомобильной катастрофе.
- Где? Когда? Почему? - завопила Нора.
- Не знаю, эта Варя положила трубку.
- Немедленно звони еще раз. Я попытался сопротивляться:
- Нора, клиентка мертва, следовательно, мы свободны от обязательств!
- А вот и нет! Она внесла залог, а я всегда отрабатываю взятые деньги, - с красным от возбуждения лицом заявила Элеонора. - Алена заплатила мне за поиск того, кто хотел ее убить. Значит, я начну немедленно работать.
- Она отдала лишь залог!
- Нет! Мои услуги стоят полтысячи, - заявила Нора.
Так, понятно. Ненормальная дама желает во что бы то ни стало ввязаться в криминальное приключение, она сейчас того и гляди затопает ногами, как капризный ребенок, которому не дали очередную игрушку. Хотя сравнение плохое, потому что ноги совершенно не слушаются Нору.
- Значит, так, Ваня, - понеслась хозяйка, - звони этой Вере, узнавай ее адрес и отправляйся, уточни все детали.
- Мы не имеем права заниматься расследованиями.
- Почему?
- Для такой деятельности требуется лицензия.
Нора фыркнула, подкатила к письменному столу и вытащила из верхнего ящика бумагу.
- На, убедись! Все оформлено по правилам. Я не поверил своим глазам. Эта сумасшедшая основала агентство и назвала его «НИРО».
- Это тебе, - сообщила хозяйка и протянула темно-красную книжечку. - Документ, удостоверяющий, что являешься детективом, правда, без права ношения оружия.
- Хоть за это спасибо, - ожил я, - боюсь, мне некомфортно было бы с «наганом» в кармане.
- Револьвер носят в кобуре, - сообщила Нора.
- Где вы взяли лицензию?
- Купила, - совершенно спокойно пояснила хозяйка, - поверь, это очень просто, раз-два и готово.
- Но я вовсе не хочу быть детективом, меня вполне устраивает прежняя должность ответственного секретаря фонда «Милосердие».
- Тебя никто и не спрашивает, - заявила Нора, - давай действуй.
Меня неприятно поразила ее бесцеремонность.
- Нет, извините, но…
- Иван Павлович, - отчеканила Нора, - выбирай, либо ты меня слушаешься, либо мы расстаемся.
Я слегка растерялся. Я работаю у Норы не первый год, привык к ней и, честно говоря, совсем не собирался менять место службы, оно вполне устраивает меня, вот, если бы только не Норина идиотская страсть к криминальным приключениям!
Не успел я сообразить, что следует ответить, как зазвонил телефон.
- Пока ты еще мой секретарь, изволь ответить, - сердито рявкнула Элеонора.
Я повиновался и вздрогнул. Из наушника понесся высокий капризный голосок моей маменьки Николетты.
- Ваня!!! Мне срочно нужно к врачу!!! К офтальмологу!
Слушая, как она тарахтит, забыв поинтересоваться о моих делах, я постарался не терять присутствия духа. По голосу Николетте можно дать около тридцати, впрочем, со спины примерно столько же. Вечером, при мягком электрическом освещении, она кажется чуть-чуть старше. И только безжалостно ярким солнечным утром вам станет понятно, что матушка справила пятидесятилетие. Впрочем, если вы вспомните, что мне уже стукнуло сорок и Николетта родила своего единственного ребенка не в юном, двадцатилетнем, возрасте, а значительно позже, то живо сообразите, что и пятьдесят лет - цифра неверная.
- И хочу только к Розенкранцу, ни к кому другому, - закончила трещать матушка, - записалась на завтра, на десять утра. Изволь меня отвезти да прихватить тысячи полторы долларов.
- Зачем так много? - безнадежно спросил я.
- Вава! - возмутилась маменька. - Прием у академика стоит три сотни, потом анализы, линзы, ну и всякое прочее. Знаешь, лучше возьми две. Все, целую, завтра в девять у моего подъезда.
Прочирикав последнюю фразу, Николетта бросила трубку. Она всегда так поступает, скажет то, что считает нужным, и прерывает разговор, не собираясь выслушивать собеседника.
Николетту не волнует ни чужое мнение, ни чужие проблемы.
- Матушка требует к ноге? - усмехнулась Нора. - Ты слишком почтительный сын. Как-нибудь пошли ее подальше, вот увидишь, она станет шелковой. Разбаловал ее твой отец до неприличия, а ты собираешь ягодки. Ну так как, увольняешься или продолжаем работать? Если решил уходить, тогда поторопись. Жить-то где станешь? Дома, с Николеттой?
Я почувствовал себя мышью, которую загнали в угол две жирные, нагло улыбающиеся кошки. Нора знакома с моей матерью полжизни и очень хорошо понимает, что оказаться с Николеттой в одной квартире для меня смерти подобно. Матушка способна превратить совместное проживание в ад. Уж на что спокоен и незлоблив был мой отец, а и то не выдерживал жену, в четверг вечером обязательно уезжал на дачу, объявив:
- Книгу скоро сдавать, на свежем воздухе лучше работается.
В воскресенье ему, правда, приходилось возвращаться, выслушивать крики, упреки и вручать разъяренной жене подарки. Мой отец старательно откупался от Николетты. Материальных проблем у него не было, а колечко с бриллиантом мигом приводило супругу в хорошее расположение духа, правда, ненадолго, дня на два, но мой папенька радовался любой передышке.
Если Николетта узнает, что я лишился работы, а с ней вместе и немаленького заработка, она придет в ярость, и мне мало не покажется.
- Так как? - всепонимающе улыбнулась Нора. - Звать Ленку и велеть ей снять чемодан с антресолей? Или все-таки поедешь к этой Варе Арсеньевой?
Наверное, самое приятное в богатстве - это собственная независимость. Но я, к сожалению, лишен счета в банке и вынужден частенько заниматься такими делами, к которым абсолютно не расположен ни духовно, ни физически.
Ничего не сказав Hope, я вновь набрал номер и произнес:
- Варя, очень прошу, не бросайте трубку. Договорившись с Арсеньевой о встрече через два часа, я пошел к выходу.
- Ваняша, - крикнула Нора, - погоди, я вчера купила тебе подарочек, возьми-ка!
Я вернулся и получил из рук хозяйки библиографическую редкость, прижизненное издание Брюсова в тяжелом кожаном переплете с золотой застежкой.
- Нравится? - наклонила голову набок Нора.
- Спасибо, - улыбнулся я, - великолепная книга.