— Как их разнять, пока они не разнесли мамин дом, и меня не заперли дома, пока я не одряхлею?
Меньяра вздохнула.
— Не уверена.
Да твою ж! Он так ежика родит. Размером с Годзиллу под воздействием радиации.
— Они хоть знают, зачем дерутся?
— Думаю, это не важно.
Сими оглушительно свистнула. Ксев и Драгон остановились и хмуро посмотрели на нее.
— Эй? Древние надоеды? Вы раздражаете прекрасных друзей Сими и огорчаете Акри-Ники, и это очень огорчает Сими. Не могли бы вы, пожалуйста, найти старое место для сражения, чтобы не крушить вещи его мамы, и чтобы его за это не наказали? Он такое не любит. И это огорчает Акру-Коди, потому что ей приходится встречаться с ним тайком и рисковать разозлить его маму, которая услышит ее в его комнате, а им не следует так поступать, и они оба это знают. Плохо, плохо, плохо.
Прерывисто дыша, Дэгон стер кровь с губ и наконец заметил маленькую группу. Он недоверчиво нахмурился.
— Это чаронте? — спросил он Ксева.
— Да.
— Одна?
— Не совсем.
Он приподнял бровь, затем посмотрел на Меньяру.
— Аполлимия на свободе?
Она покачала головой.
— Нет, все еще в плену, но ее сын жив и свободен, он защищает Сими, как свое дитя.
Он перевел взгляд на Коди, у него упала челюсть.
— Бетани? — она была богиней гнева в Атлантиде.
— Нет, я ее дочь.
Дэгон, казалось запутался еще сильнее. Он опустил меч и поправил одежду. Выражение его лица говорило, что он пытался со всем разобраться и у него не очень-то получалось.
Ксев опустил свой меч и вытер кровь с лица.
— Сколько тебя держали в плену, брат?
Дэгон потер шрам на запястье.
— С правления Этана.
Меньяра резко вдохнула.
По ее реакции Ник понял, что это было давным-давно, но к сожалению история не была его сильной стороной. Хотя, честно говоря, он быстро учился.
— Когда это было?
Меньяра тяжело вздохнула.
— Почти пять тысяч лет назад.
Ух ты! Ник захрипел, а Дэгон скривился.
— Приятель, ты что натворил? Это новый уровень домашнего ареста! Блин, рад, что моя мама этого не слышит. Может нахвататься идей, которые мне не нужны.
Глаза Сими расширились. Она пискнула, наконец сложив два плюс два.
— Это ты сделал это с Зевсом и Аркадианцами, и попал в беду! Ты герой Сими.
Ник приподнял бровь.
— Что? Что он сделал?
Ответила Меньяра.
— Это он научил древнего короля Ликана, как спасти проклятых сыновей и колдовством смешать их кровь с животными, чтобы создать расу Вер-Охотников.
Шокированный до глубины души, Ник уставился на Дэгона. Он всегда гадал, как Ликану удалось сделать нечто столь могущественное.
Во времена Ашерона, греческий бог Аполлон разозлился на созданную им расу, названную в его честь — аполлитов, потому что их королева приговорила к смерти его любимую и дитя. В отместку Аполлон приговорил каждого аполлита умирать ужасной смертью в возрасте двадцати семи лет, в том же возрасте они убили его возлюбленную.
Богиня атлантов Аполлимия показала горстке аполлитов, как пережить проклятие, забирая в свои тела души людей, искусственно продляя свои жизни. Таким образом так называемые Даймоны начали охотиться на людей, и чтобы защитить человечество, сестра-близнец Аполлона Артемида создала Темных Охотников, выслеживающих и убивающих их, прежде чем они поглотят человеческие души, и освобождающих души, чтобы те покоились с миром.
Такой порядок вещей существовал тысячи лет. Небольшое число неконтролируемых аполлитов стали Даймонами, и контролировать их убийства должны были Темные Охотники вроде Кириана и Ашерона.
Пока невинный король Аркадии Ликан не взял в невесты аполлитку. Она подарила ему двух сыновей и под проклятием Аполлона умерла в двадцать семь.
Убитый горем король обратился к богам за помощью, но те отказали. Легенда говорит, что он использовал темное волшебство, чтобы вливать силу самых сильных животных в аполлитов, пока не нашел подходящих для своих сыновей.
Эксперименты над двумя созданиями: аполлитом и животным произвели апполита, способного превращаться в животное, так называемого Аркадианца. И животное, способного превращаться в аполлита — Катагари. Две отдельные человекоподобные расы больше не должны были умирать в двадцать семь лет. Вместо этого они приобрели невероятные физические способности и старились медленнее. Это позволило им жить сотни лет.
За создание гибридов против воли Аполлона, греческий боги прокляли Ликана. Они потребовали, чтобы он убил созданных им созданий, включая его сыновей. Когда он отказался, Вер-Охотников, которых он создал в отчаянной попытке спасти своих сыновей, прокляли тем, что они больше не познают мира. До конца времен судьбой Катагари и Акркадианцев была война, и они будут сражаться, пока не останется никого из их вида.
Эта война все еще продолжалась, именно поэтому Стоун и Алекс, как и другие Вер-Охотники в школе, постоянно сталкивались друг с другом.
Ник всегда размышлял, как Ликану удалось овладеть черной магией, чтобы создать совершенно новых существ. Теперь он знал. Ответ стоял в его гостиной.
Дэгон.
Пусть Дэгон и был богом, но у него была привычка сражаться с представителями своей расы. Мало извилин в мозгу, но много гонора в штанах.
— Серьезно? Ты дал Ликану эти знания?
Дэгон слегка кивнул.
— И меня, как Прометея, наказали за это.
Ксев нахмурился.
— Зачем ты помог королю Аркадии?
— А ты как думаешь, кузен? Он умолял мою Шалу. Она плакала, я действовал.
Меньяра повернулась к Нику.
— Дэгон был древним Аркадийским богом времен года, магии и времени.
Ксев удивленно приподнял бровь.
— Это не тот безжалостный бог, какого я помню. В мои времена, он вместе с Кэм судил мертвых и был одним из лучших генералов своего отца во времена Примус Беллум. А еще он был богом войны, служившим в армии Малачая и радостно вырезал всех, кто оказывался рядом с ним. Что изменило тебя?
Меньяра иронично хохотнула.
— Как я уже говорила Нику, Дэгон как-то пошел навестить свою мать и встретил богиню сострадания Шалу. Она изменила его. Дала ему сердце и душу.
Лицо Дэгона окаменело.
— Я пришел из-за Шалы. Из-за меня она все еще у Нойра, и я должен разбудить Азуру в этой реальности. Теперь отойдите, — он пошел к дивану.
Они преградили ему путь.
— Неа, приятель, не выйдет, — Ник вышел вперед. — Тебе пора идти. Хочешь через дверь, хочешь через окно. Выбирай сам.
По плечам Дэгона прокатился огонь.
— С дороги, мальчишка. Ты понятия не имеешь, с кем связался.
Ник расправил крылья, и впервые выпустил своего Малачая. Он знал, что это впечатляло, судя по вздоху Меньяры и Коди.
— Последний дурак, назвавший меня мальчишкой, окончил свою жизнь пятном на моем ботинке, — он сузил глаза, глядя на древнего бога и облизнул клыки. — Хочешь потанцевать, выбирай мелодию. Только помни, что ни я, ни Ксев не испытываем к тебе ни любви, ни дружеской привязанности.
Дэгон обрушился на него, так же, как и до этого на Ксева.
Вместо того, чтобы бороться с ним, Ник схватил его и сбил с ног. Он закрутил бога, схватил его за хвост и, дернув за голову, обнажил его шею. Не успев остановиться, он инстинктивно вонзил клыки в горло бога.
Дэгон попытался испариться. Ник каким-то образом не дал ему это сделать. Хотя он и понятия не имел, как. Что-то внутри него инстинктивно знало, как не дать тому изменить форму. Это как когда ребенок дышит и пьет молоко матери.
Более того, все чувства Ника закружились, пока он пил силу из Источника, который породил их обоих. Хотя он никогда не напивался, но отлично представил, каково это. Его чувства так обострились, что он мог слышать все в эфире. Каждое биение сердца за мили вокруг.