Снова молчание. Сожаление… А может, угрызения совести?
Давид спросил, что было дальше:
– Тебе удалось вытащить рецепт?
Сильвэн кивнул:
– Удалось. Пока она переодевалась и забирала вещи в подсобке. Перед тем как туда отправиться, она сказала, что вернется через минуту. Я даже подумать не успел, как оказался за стойкой и принялся рыться в ящике. Все произошло очень быстро. Я помнил про минуту и считал до шестидесяти. На счете «шестьдесят» я решил сдаться: было слишком рискованно. И потом, разве я мог быть уверен, что это та самая аптека? Однако шанс у меня оставался, и удача мне улыбнулась. Я быстро нашел рецепт: они были разложены по датам, и я сразу узнал почерк Стефана. С собой у меня был другой, с новой дозировкой, который он заново выписал. У меня еще хватило присутствия духа положить его на место в ящик, стоявший на стойке возле кассы. Я сразу привел все в порядок, и меня никто не увидел и не услышал… Тем временем Стефан отправился к пациентке, чтобы навестить ее, поговорить и попытаться понять, что же все-таки произошло… И подменить копию рецепта. Бедная женщина была так растеряна, что мало что понимала. Он устроил целый спектакль, и она попалась в эти сети. Когда Стефан вышел из ее дома, никаких улик против него не существовало.
– А потом?
Сильвэн снова помолчал. Чувствовалось, что на душе у него тяжело, а слова, которые он произносит, хоть и касаются события пятилетней давности, все так же опустошительны, как сильный яд.
– За серьезную профессиональную провинность осудили аптекаршу. Рецепт снимал вину со Стефана, но получалось, что это она продала пациентке лекарство, не соответствующее рецепту по дозировке. Проблема заключалась еще в том, что я продолжал с ней видеться. Она нравилась мне все больше и больше, и я влюбился. Влюбился по-настоящему. Меня затянуло в какой-то дьявольский вихрь. Поначалу я даже не задумывался о последствиях, к которым может привести мой поступок. Но когда я понял, в какую скверную историю ее втянул, то попытался убедить Стефана взять ответственность на себя. Как следовало ожидать, этот негодяй не пожелал портить себе репутацию. Я пригрозил ему, что все расскажу, и клянусь, мне было наплевать, что тоже окажусь замешан в этом деле. Я был готов заплатить. Но знал, что в этом случае ее потеряю, а для меня было бы невыносимо потерять женщину своей жизни. И с течением времени все меньше становилась возможность все ей рассказать.
Сильвэн умолк, задыхаясь от нахлынувших чувств, которые вызвал к жизни и увеличил выпитый алкоголь.
– Так что все-таки произошло? – тихо спросил Давид, положив руку на плечо друга.
Прошло несколько секунд, прежде чем Сильвэн смог ответить:
– Я же тебе сказал: ее осудили за профессиональную оплошность, заставили выплатить сумму ущерба пациентке и лишили лицензии. Фактически она потеряла все.
– А ты? Ты-то что сделал?
– Я остался с ней и помог ей справиться с этим испытанием. Я одолжил ей денег на оплату ущерба, а потом отказался от возврата долга. Мы поженились, она окончила курсы садоводов, прошло время, карьера у нее пошла в гору, мы переехали в другой город и обосновались здесь. Хуже всего то, что она мне безгранично благодарна. Иногда она говорит, что вся эта история с судебным процессом, хотя и была достаточно жесткой и она так и не поняла, что произошло, привела к тому, что ее теперешняя жизнь нравится ей гораздо больше, чем та, прежняя…
Голос Сильвэна прервался, он старался побороть рыдания, которые сжимали горло.
– Ясно одно: я перед ней в долгу, – сказал он, справившись с эмоциями. – И вряд ли когда-нибудь смогу его оплатить. Что бы я ни делал. Она может просить о чем угодно. Абсолютно обо всем.
Давид грустно улыбнулся.
– А твой приятель Стефан? – спросил он.
Сильвэн покачал головой и ответил:
– Он окончательно сжег все мосты. Судьба каждого из нас в руках другого. Он может разрушить мою жизнь, я могу уничтожить его. Теперь мы стали роком друг для друга.
– А Тифэн? Она так ничего и не узнала?
– Если мы до сих пор вместе, значит, не узнала.
– И ты совершенно искренне считаешь, что она бросит тебя, если узнает?
Сильвэн пристально посмотрел на Давида измученными глазами:
– Я уверен, что она меня бросит, запретит видеться с сыном и остаток своей жизни посвятит тому, чтобы разрушить мою.
Давид поморщился, давая понять, что страхи друга преувеличены. А Сильвэн тут же отреагировал на гримасу, и тон его был тверд и безжалостен:
– А как бы ты поступил на моем месте?
Вместо ответа Давид попытался составить в уме общую картину услышанного, но достаточно быстро пришел к тем же выводам, вернее, то же самое подумал о последствиях. Сильвэна его молчаливое согласие повергло в глубокое отчаяние.