— Зачем тебе это? — так и не придумав ничего достаточно серьезного, спрашивает Диаваль, с жадностью ожидает ответ.
— А это уже не твое дело, — грубо отрезает она, ломая его надежды на то, что сейчас он услышит интересную, душераздирающую историю, которая, возможно, доведет его до слез, а может быть, поразит его жестокостью Стефана или еще чем-нибудь.
Он смотрит на нее обиженно, но быстро отходит, хмыкнув. Диаваль хочет рано или поздно выведать эту тайну, но в то же время не горит желанием ковыряться в чьих-то жизни и проблемах: своих хватает. Помотав головой, он пробегает взглядом по тусклым вывескам магазинов и вспоминает, что договорился с Авророй сходить в кино. Спешно попрощавшись, они расходятся каждый по своим делам.
Диаваль погружается в свою рутину, днем забывая о Малефисенте, ночью раздумывая над связью между Стефаном и Малефисентой. Его жизнь до сих пор напоминает чаще очередной круг ада, реже — нормальную жизнь среднестатистического подростка. Стефан по-прежнему издевается над ним, он все еще главный отшельник школы. Если до этого он относился к этому более пофигистично, то после возникновения призрачного шанса избавиться от Стефана ситуация давит на него, душит, не давая сделать даже маленького глотка свежего воздуха. Встреча с Малефисентой помогла ему окончательно осознать, что он не хочет так жить. Она стала катализатором, подействовала на него, как виденье лучшей жизни бедняками, которые до того, как увидели эту пресловутую «лучшую жизнь», считали, что живут довольно неплохо. Жить становилось все невыносимей с каждым днем. Диаваль уже начинал думать, что вот-вот сам сорвется на поиски Малефисенты. Это затишье ему не нравилось.
Когда Диаваль уже был уверен, что все это было лишь порывом эмоций, лишь пустыми словами, Малефисента объявилась возле школы Святого Давида. В строгой форме она независимо и гордо стояла возле входа в учебное заведение. На нее странно косились. Еще бы! Что забыла ученица школы Святого Джона в стане соперника? В Малефисенту летели острые взгляды, полные презрения и неприязни, но она продолжала стоять с безразличным по отношению к косящимся лицом, выглядывая кого-то среди толпы. Как оказалось, выглядывала она Диаваля.
Он удивленно подошел к ней с немым вопросом в глазах. Ох уж эти глаза! Такие удивительные, темные, как бездна, как морская пучина, они приковывали все внимание к себе, заставляя утонуть в этой черноте, погружаясь в мягкую тьму. На Малефисенту эти глаза производили странное впечатление. Она каждый раз мелко вздрагивала, пересекаясь взглядами с Диавалем, но при этом не падала в эти озера со звездами.
— Что ты здесь делаешь?
— Я думаю, это очевидно. Пойдем.
Малефисента, не глядя на Диаваля, направилась в сторону ворот. Юноша некоторое время стоял, смотря в прямую гордую спину девушки. Он начинал ей восхищаться. Что-то было в ней такое, что заставляло восторженными глазами смотреть ей вслед, удивляться ее характеру и внутреннему стержню. Помотав головой, Диаваль поспешил догнать новую знакомую.
— Ты так уверена, что я пойду за тобой? А что если я не хочу этого?
— Если бы это было действительно так, то тебя бы сейчас здесь не было. — легко отвечает она, даже не удостоив его взглядом.
Он смиренно идет за ней. Каждому в голову лезут какие-то сравнения со слугой, но они отгоняют их. Они проходят мимо ярких магазинов, манительно и соблазнительно улыбающихся, пытающихся заманить к себе как можно больше любителей модных шмоток, шопоголиков, сумасшедших транжиров; они идут мимо высоток-офисов, в которых трудятся скучные клерки, заливающие себя сотнями литров кофе и чая в попытках отогнать сон и мечтающие променять свою занудную работу на что-нибудь более веселое, творческое и полезное по их мнению; они шагают мимо заведений различного характера: вот тут бюджетная школа, которую люто ненавидят ее же ученики и учителя, а вон там уже виднеется потрескавшаяся вывеска дешевого бара, хозяин которого нальет любому бедолаге по пинте отвратительного, но экономичного пива или стакан дорогого, но хорошего виски. Когда они проходят мимо памятника какому-то до ужаса важному человеку Йорка, терпение Диаваля кончается.
— Куда мы идем? — раздраженно спрашивает он, прожигая Малефисенту взглядом в ожидании ответа.
— Мы почти пришли.
— Пришли куда?
— В глушь! Или ты хочешь обсуждать способы мести прямо в центре города? — ехидно интересуется Малефисента, мельком взглянув на него.
— Давай зайдем хотя бы в это кафе. Я ужасно хочу есть! — Диаваль жалобно смотрит на нее, его живот подпевает ему своим урчанием.
Малефисента закатывает глаза, но соглашается зайти в кафе ненадолго, в конце концов она тоже бы не отказалась от легкого перекуса. Кафе было напрочь пропитано клише. Винтажные стулья, аккуратные столики, не рассчитанные на большие компании; касса с барной стойкой, у которой ничего крепче кофе не закажешь, стояли прямо напротив входа. Играла легкая, веселая музыка, какая обычно играет в кафе. Официантки и официанты в милых платьях и в строгих костюмах с бабочкой соответственно встречали гостей яркими, ненавязчивыми улыбками. В общем и в целом, это кафе было одним из тех, которых показывают в слащавых киноисториях о любви, в которые парни водят девушек на свидания, пропитанные приторной романтикой. Малефисента поморщилась. Стефан водил ее в кафе, подобные этому.
Диаваль заказал себе полноценный обед, а Малефисента обошлась просто десертом с чашечкой ароматного чая. Говорить им было не о чем, знакомы они мало, да и их знакомство не должно было вообще состоятся, но Судьба внесла свои коррективы. Диаваль мог бы позадавать кучу банальных вопросов, но уже понял, что Малефисента не из тех, кто радостно распишет собственную биографию после первого же вопроса. Поэтому они молча ели, глядя в клишировано панорамное окно.
После кафе Малефисента завела Диаваля в лес. Там она нашла какую-то старую постройку, которая могла сойти для места, которое она искала. Что это за здание Малефисента гадать не спешила. А вот Диаваль уже построил в голову тысячу и одну теорию о том, чем служила эта разруха в свои лучшие времена. Это могло быть имение какого-нибудь вельможи-отшельника, а могло быть и простым домом лесника, на первом этаже которого располагались сарай или сени. Предположения сменяли друг друга, быстро пробегая в голове Диаваля.
— А тут миленько, — промямлил парень.
Малефисента бросила на него беглый взгляд и прошла куда-то вглубь помещения. Диаваль же еще раз осмотрел недозамок, прежде чем отправится вслед за ней. Одна из каменных стен напоминала решето. Треть потолка и вовсе отсутствовала. Пустые полы, такие же голые и уродливые стены. В углу что-то зашуршало, и жуткие и пугающие хруст и треск раздались по комнатке. Диаваль поежился, сморщился. Он не хотел даже думать о том, кто мог издавать эти отталкивающие звуки, но воображение по-доброму, хитро хихикая, подкинуло ему картинки уродливых крыс с гигантскими клыками, с горящими красными глазами и длинным, мощным, гибким розовым хвостом. Он постарался отвлечься от шуршания, поэтому помотал головой и быстро забегал глазами по помещению в поисках Малефисенты. Та стояла возле стены и смотрела на него скептически. Оказалось, в этом здании было два этажа. Лестница на второй напоминала полосу Смерти. Лишь при взгляде на нее становилось страшно, голова слегка кружилась. Диаваль не горел желанием не то, чтобы подниматься по этим остаткам лестницы, он не рискнул даже подойти к ним ближе, чем на два метра. Но Малефисента смотрела на него ожидающе. Сама она уже стояла на второй или даже четвертой ступеньке. Он вновь поразился ее хладнокровию. Тяжело вздохнув, Диаваль идет к Малефисенте, с большим сомнением смотрит на дорогу в небо.
Он не умер. Это хорошая новость. Он смог подняться по этим ошметкам того, что когда-то служило крепкой и, наверное, красивой лестницой. Малефисента наблюдала за тем, как менялось выражение лица Диаваля, как в его глазах сначала горел немой вопрос — Ты это серьезно? — как после в них она уловила едва заметный страх, как лицо его озарили облегчение и радость. Она рассматривала его, вспоминала, как дрожали ее колени, как быстро билось в захватывающем дух ужасе сердце, как пыталась руками ухватиться за незаметные выступы на стене, когда она первый раз поднималась по этой лестнице.