Диаваль решил подслушать разговор, происходящий в кабинете директора, чтобы знать: удался ли их план или нет. Но, как оказалось, столь блестящая идея пришла в голову не только ему. Возле двери уже стояла целая группа желающих узнать происходящее самим, а не получать новости одними из последних. Эта группа уже разработала целую систему, благодаря которой каждый из присутствующих мог услышать разговор мистера Генриха, Стефана и мистера Боулса.
Роберт и братья Кармайкл и Франклин стояли впритык к двери кабинета директора и подслушивали разговор, происходящий за дверью. Каждый из них передавал слова кого-то конкретного: Стефана, директора или тренера. Рядом с ними в толпе стояли остальные, которые слушали тихий шепот, пересказывающий диалог за дверью. Диаваль незаметно присоединился к толпе.
— Почему Вы, мистер Боулс, решили, что именно Стефан поджег кабинет? — тихо передал слова директора Роберт.
— Потому что никого больше в школе не было. В добавок, Стефан мог разозлиться из-за того, что я отстранил его от участия в матчах по регби и лишил капитанства, — произнес Кармайкл.
Толпа возбужденно зашепталась, но быстро стихла, слушая продолжение. Диаваль закатил глаза на такое поведение одноклассников.
— Мистер, это был не я! — Стефан ответил так громко, что его было слышно даже за дверью, но Франклин все равно повторил его слова.
— Стефан, ты действительно был единственным, кто еще не покинул школу… — задумчиво проговорил Роберт, он старался даже передавать интонации, с которыми говорил их директор.
— Но я этого не делал! — беспомощно твердил Стефан, а Франклин упорно повторял его слова за дверью.
Вдруг, распихивая толпу своими острыми локтями, появилась Лейла.
— Отойдите! — воскликнула она своим фальцетом, — Дайте пройти! Чего столпились! Хотите зрелищ — идите в театр! — она грубо отталкивала тех, кто был у нее на пути.
Лейла распихала всех и встала перед дверью в кабинет своего отца. Гордо подняв голову и задрав нос, девушка распахнула дверь, сбив с ног Роберта и братьев Кларк, до сих пор опирающихся на дверь и пересказывающих разговор в кабинете. Бросив напоследок презрительный взгляд на собравшихся, она вошла в кабинет. Роберт, Кармайкл и Франклин вновь приникли к двери. К ним присоединилась толстушка Кейт, пихая парней локтями, отвоевывая себе место у двери.
— Папочка, — капризным тоном протянула Кейт, пародируя Лейлу, чем вызвала смешки среди толпы, — Стефан здесь не причем.
Собравшиеся за дверью удивленно переглянулись между собой. Диаваль почувствовал неладное, но он был уверен, что Лейлы не было вчера в школе и она не могла видеть, кто устроил поджог.
— Лейла, сейчас не время… — мягко попытался урезонить дочь мистер Генрих.
— Папочка… Ты мне не веришь? Я знаю, что Стефан не виноват. Я была рядом с ним во время того, когда кто-то поджег кабинет мистера Боулса.
— Почему же Вы не вышли из раздевалки вместе? — Кармайкл передал справедливый вопрос Боулса.
— Я задержалась в раздевалке. А когда вышла, Вас уже не было.
— Решено, — воскликнул за дверью мистер Генрих, его слова все расслышали, поэтому Роберт не стал их повторять.
Толпа настолько сильно стихла, что можно было услышать, как этажом выше уборщицы протирают полы. Каждому было интересно, чем же обернется дело и какой будет итог. Диаваль слышал свое ускоренное сердцебиение, ему не терпелось узнать: получилось ли у них или все провалилось.
— Стефан признается невиновным, — после этих слов толпа удивленно ахнула. Сердце Диаваля ушло в пятки, он даже побледнел.
— Но, сэр… — попытался возразить мистер Боулс, чьи слова передал Кармайкл.
— Ваш кабинет, мистер Боулс, будет восстановлен, я сейчас же распоряжусь распределением средств. Спасибо, Лейла, ты помогла нам разрешить этот спор. Мистер Боулс, я полагаю, Вы должны извиниться перед Стефаном.
— Да, Стефан, прости меня. Я был не прав.
Было понятно, что разговор завершился и скоро они начнут выходить из кабинета. Собравшиеся под дверью директора не хотели быть застуканными в своем подслушивании, поэтому медленно стали расходиться по своим делам. Случай со Стефаном перестал быть для них интересным, как только стало ясно, что никакого наказания для Стефана не будет. Диаваль решил не уходить далеко и притаился за углом.
Мистер Боулс, чье лицо было обезображено злостью на несправедливость, первым покинул кабинет директора. Диаваль почувствовал укол совести, но разумом он понимал, что уже поздно что-то исправлять. Школа выделит средства на ремонт кабинета. Насколько знал Диаваль, там пострадал всего лишь пол и стол со стулом. Они слегка обгорели и пострадали несильно, но все-таки пострадали. К счастью, мистер Боулс успел потушить пожар, пока он не натворил делов.
Вскоре из кабинета мистера Генриха вышли Стефан и Лейла. Они мило о чем-то разговаривали, чем очень сильно раздражали Диаваля. Они дошли до ближайшего дивана (по школе было расставлено около десяти диванов и столько же кресел) и присели на него. Диаваль был на таком расстоянии, что мог спокойно подслушивать их разговор и при этом нельзя было бы с уверенностью сказать, что он подслушивает. Он достал и разблокировал свой телефон, чтобы окружающим казалось, что он что-то смотрит в своем гаджете.
— Откуда у тебя эта красота? — спросила Лейла, показывая Стефану ожерелье Малефисенты, которое Диаваль умело подкинул в сумку парню.
— Где ты это взяла? — испуганно спросил Стефан, выдирая из рук Лейлы украшение.
— В твоей сумке, — недоуменно ответила девушка, подозрительно глядя на ожерелье.
— Но его там не было…
— Ты мне не веришь?
— Нет, я тебе верю, — неубедительно пробормотал Стефан.
Лейла закатила глаза и ушла, сказав, что ей нужно отлучиться по делам. Стефан поднял взгляд на Диаваля и с ненавистью и подозрительностью смотрел на него несколько минут, после чего вновь перевел взгляд на ожерелье в своих руках.
— Его там не было… его там не было… не было… этого не может быть… его там… — бессвязно шептал он, оторопело глядя на чертово ожерелье, которого не могло быть в его сумке.
========== 11. ==========
«И ощущали страх и власть,
А, может, гнали прочь зевоту,
И заворачивали страсть
В лабораторную работу»
Диаваль долго сомневался. Ему нужно было каким-то образом сказать все Малефисенте. Он пропустил их первую после пожара встречу под предлогом неотложных дел и уговорил Аврору не приходить на нее. Но так не могло продолжаться вечно, потому что Малефисента могла просто подловить его после школы или на пути домой. И тем не менее он продолжал медлить, мысленно подбирая слова, которыми признается девушке в их провале. Диаваль не раз представлял себе разговор с Малефисентой, и он выходил отвратительным, просто ужасным.
Через день после пожара Диаваль нашел в себе силы прийти на руины. Там его уже поджидала недовольная Малефисента. На ее плечах лежал любимый плед Диаваля. Девушка внимательным и злым взглядом следила за тем, как Диаваль топтался возле входа. Ее лицо было напряженно, но не выражало никаких эмоций. Недовольство просто исходило от нее невидимыми глазу волнами.
Вся храбрость пропала, и он не мог выдавить из себя ни слова. Юноша боялся реакции Малефисенты, опасался произнести правду, которая, наверняка, разозлит девушку. Ему думалось начать бессмысленную беседу о погоде. Ведь говорят о погоде или предлагают чай, когда хотят отложить неприятный разговор? Чай он предложить не мог, потому что Малефисента уже медленно и напряженно потягивала свой напиток из термоса, который ей пришлось принести самой. Оставалось говорить о погоде, но она не менялась с тех пор, как они виделись последний раз. Диаваль не знал, что ему делать.
Малефисента же не подбирала слова. Она наблюдала. Следила за волнением Диаваля, за его метаниями, за тем, как он бегает глазами по помещению, пытаясь за что-то зацепиться взглядом, чтобы начать разговор. Анализировала внешний вид, поведение парня, пытаясь выяснить, что его беспокоит. Внешний вид, к слову, выдавал Диаваля так же, как и беглый взгляд. Растрепанные волосы, помятые от частого сминания в волнении полы футболки, привлекающие взгляд из-за частых, хаотичных движений рук карманы, изношенные кеды, одна из которых то и дело чиркала носком по полу, выражая беспокойство хозяина. Из своих наблюдений Малефисента сделала неутешительный вывод: у Диаваля плохие новости. Какое-то время она выслушивала взволнованный и несмелый лепет парня, но не придавала ему значения, больше уделяя внимания своим наблюдениям.